Дочь барышника   ::   Лоуренс Дэвид Герберт

-- Молодой человек говорил охрипшим голосом. У него был легкий шотландский акцент.

-- Забавно, честное слово,-- шумно веселился Джо,-- врач разгуливает, весь охрипший от простуды! Горе теперь больным, правда?

Молодой врач смерил его долгим взглядом.

-- А что, тебе тоже нездоровится?-- насмешливо спросил он.

-- Вроде нет. Лопни твои глаза, только этого не хватало! С чего ты взял?

-- Да ты так заботишься о больных, я и подумал, уж не заболел ли сам.

-- Нет, черт подери, никогда я не лечился у этих проклятых врачей, и бог даст, никогда не придется,-- ответил Джо.

В этот момент Мейбл встала из-за стола и все вспомнили вновь о ее существовании. Она начала собирать со стола грязную посуду. Молодой врач посмотрел на нее, но ничего ей не сказал. Он так и не поздоровался с нею. Все с тем же безучастным видом она взяла поднос и вышла из комнаты.

-- Так когда же вы все уезжаете?-- спросил врач.

-- Я -- поездом в одиннадцать сорок,-- сказал Малькольм.-- А ты, Джо, на двуколке?

-- Да. Я ведь, кажется, говорил тебе, что поеду на двуколке.

-- Тогда пошли закладывать . . . Ну, бывай, Джек, небось не увидимся больше до моего отъезда,-- сказал Малькольм, пожимая ему руку.

Он вышел; за ним, заметно присмирев, вышел Джо.

-- Ах ты дьявол!-- вырвалось у врача, когда они с Фредом Генри остались одни.-- Значит, к среде тебя уже здесь не будет?

-- Так решено,-- отозвался Фред Генри.

-- И куда ты -- в Нортгемптон?

-- Туда.

-- Дьявольщина!-- тихо выругался Фергюссон. Оба помолчали.

-- Ты что, все сборы уже закончил?

-- Более или менее. Опять последовала пауза.

-- Ох и скучать я буду по тебе, Фреди,-- произнес молодой врач.

-- И я по тебе, Джек.

-- Чертовски буду скучать,-- задумчиво повторил врач.

Фред Генри отвернулся. Нечего было сказать. Вернулась Мейбл и стала убирать со стола последнюю посуду.

-- А вы что намерены делать, мисс Первин?-- спросил Фергюссон.-Собираетесь, наверное, поехать жить к сестре?

Мейбл устремила на него твердый, опасный взгляд, от которого ему всегда становилось не по себе и его нарочитая непринужденность сменялась замешательством,

-- Нет,-- сказала она.

-- Ну, а что ты в таком случае собираешься делать? Скажи, наконец, что?-- с бессильным ожесточением вскричал Фред Генри.

Но она лишь опустила голову и продолжала заниматься своим делом. Сложила белую скатерть, постелила плюшевую.

-- Злая сучка -- вечно ходит мрачнее тучи,-- пробурчал брат.

Ни один мускул не дрогнул на ее лице в ответ на это; доктор, не отрываясь, с живым интересом следил за ней. Она закончила уборку и вышла из комнаты.

Фред Генри, стиснув зубы, поглядел ей вслед тяжелым, откровенно неприязненным взглядом и желчно поморщился.

-- Хоть режь на части, больше из нее звука не вытянешь,-- процедил он. Врач неуверенно улыбнулся.

-- Но все-таки что теперь с нею будет?-- спросил он.

-- Убей меня бог, понятия не имею!

Они замолчали. Потом молодой доктор поднялся.

-- Так мы увидимся вечером?-- спросил он приятеля.

-- Ладно, только куда бы пойти? В Джесдейл, что ли?

-- Не знаю. С такой простудой... Во всяком случае, я зайду в "Луну и звезды".

-- Выходит, пускай Мэй и Лиззи один раз поскучают?

-- Вот именно . . . Если я буду чувствовать себя, как сейчас.

-- А-а, все равно . . .

Друзья прошли по коридору и вместе вышли на заднее крыльцо. Большой дом, покинутый прислугой, стоял безлюдный, опустевший. Позади, за мощенным кирпичом хозяйственным двориком, раскинулась широкая площадка, засыпанная красноватым мелким гравием; справа и слева на нее выходило по конюшне. Дальше, набрякшие от влаги, по-зимнему темные, простирались поля.

Конюшни, однако, пустовали. Глава семейства, Джозеф Первин, необразованный человек, сумел стать довольно крупным конским барышником.