Дочь барышника   ::   Лоуренс Дэвид Герберт

Он понимал, что стоит отвлечься, и он окончательно потеряет ее в ненастных, густеющих с каждой минутой сумерках.

Напрягая глаза, он следил, как она идет к пруду напрямик через поле быстрой, четкой походкой, точно движимая не собственной волей, а чужой. На берегу секунду задержалась, но так и не подняла головы. И медленно вошла в воду.

Он застыл. Медленно, неуклонно серая фигурка продвигалась к середине пруда: очень медленно, постепенно погружаясь в стоячую воду, уходила все дальше, забрела уже по грудь. Вот ее уже больше не разглядеть в глухих, гнетущих потемках.

-- Фу ты!-- вырвалось у него.-- Да что же это такое?

Он сорвался с места и ринулся по сырым, насыщенным влагой полям, не разбирая дороги, продираясь сквозь живые изгороди, вниз в равнодушную холодную темноту. Через несколько минут он очутился у пруда и стал на берегу, тяжело дыша. Ничего не видно. Глаза его силились проникнуть в толщу безжизненной воды. Да, наверное, это ее черная одежда выделяется темным пятном на поверхности.

Он неуверенно ступил в пруд. На топком дне глубоким слоем лежал рыхлый ил; он увяз, и вода смертельным холодом сомкнулась вокруг его ног. При малейшем движении гнилой и холодный ил вставал со дна, распространяя зловоние. Оно наполняло его легкие. Превозмогая брезгливость, он зашел глубже. Холодная вода поднялась ему по бедра, затем по пояс, подбираясь к ребрам. Отвратительная ледяная стихия поглотила всю нижнюю часть его тела. И потом, это вязкое, ненадежное дно, оступишься -- вода попадет тебе в рот. Плавать он не умел, и ему было страшно.

Присев, он развел под водою руками и поводил ими вокруг, пытаясь нашарить девушку. Холодный, безжизненный пруд колыхался у его груди. Он шагнул чуть глубже, опять пошарил вокруг под водой и коснулся ее одежды. Но она ускользнула у него из-под пальцев. Он рванулся следом, пытаясь схватить ее.

Рванулся -- и потерял равновесие, полетел с головой в гнилую, затхлую жижу, захлебнулся, глотая эту дрянь, отчаянно барахтаясь. Через несколько мгновений, долгих, как вечность, он наконец прочно стал на ноги, выпрямился и огляделся. Перевел дух, убеждаясь, что цел и невредим. Посмотрел на воду. И увидел ее -- она всплыла на поверхность совсем рядом. Он ухватил ее за платье, подтянул ближе и повернул с нею назад к берегу.

Он брел потихоньку, осторожно, обдумывая каждый шаг. Потихоньку выходил на мелкое место, выбираясь из воды. Она уже доставала ему только до лодыжек, и он повеселел, с огромным облегчением чувствуя, что вырвался из цепких лап пруда. Поднял девушку и, шатаясь, ступил на берег, прочь из зловещего, илистого, мокрого плена.

Он положил ее на землю. Она лежала без чувств, как неживая, с нее струилась вода. Он перевернул ее -- вода хлынула у нее изо рта,-- потом принялся делать ей искусственное дыхание. Ему пришлось трудиться не так уж долго, она вздохнула раз, другой и задышала. Он удвоил свои усилия, ощущая, как она оживает у него под ладонями, возвращается к жизни. Он отер ей лицо, укутал ее в свое пальто, окинул взглядом мир, погруженный в сизую мглу, и, подняв девушку с земли, неверными шагами побрел с берега через выгоны.

Дорога казалась невообразимо долгой, ноша была так тяжела, что он уже не чаял добраться до усадьбы. Наконец он все-таки очутился на конюшем дворе, а там и на мощенном дворике. Открыл дверь, вошел в дом. На кухне он положил ее на коврик перед камином и крикнул хозяев. Никто не отозвался. Однако за каминной решеткой горел огонь.

Тогда он снова опустился на колени и склонился над девушкой. Она дышала ровно, с широко открытыми глазами, и как будто очнулась, но было в ее взгляде какое-то отсутствующее выражение. Она пришла в себя, но еще не воспринимала окружающее.