Дом   ::   Расул-заде Натиг

Так мы привыкли вы понимаете? Если хотите есть, спускайтесь вниз, провизией у нас занимается мой муж и дочь начальника станции. Сейчас не время для еды, но для вас, наверняка, сделают исключение, - проговорив все это, она не спеша, как-то заторможено притворила за собой дверь и скрылась из глаз. Под ее медленными старческими шагами заскрипели половицы в коридоре, а затем скрип послышался от деревянной лестницы, ведущей в зал. Я машинально крутил в руке букетик, потом, заметив его, отшвырнул в сторону и сел за стол. В голове был такой невообразимый кавардак, что не могло быть и речи сейчас сосредоточиться, собраться с мыслями; все это не укладывалось в сознании, не подчинялось никакой логике и скорее напоминало дурной сон, когда спишь и знаешь, что это сон, и если он неприятный, то надо только заставить себя проснуться. Я даже грешным делом ущипнул себя, чтобы... Впрочем, я прекрасно понимал, что это явь. И было странным еще и то, что с того момента, как я очутился здесь, на станции, прошло каких-нибудь часа два, а я, понимая всю абсурдность ситуации, в какую попал, в то же время чувствовал, как постепенно принимаю все, как должное, вживаюсь в эту неправдоподобную ситуацию; наверно потому, что перед глазами были люди, давно уже вжившиеся и считавшие это вполне естественным. Что все это явь, а не сон, лишний раз подтвердил стук в дверь, после чего дверь сразу же открылась и вошел начальник станции. - Вы, наверно, проголодались? - спросил он.

Я молча кивнул, продолжая сидеть за столом.

- Новый человек для нас тут - событие потрясающее, -сказал он.

- Честно говоря, мы все страшно переполошились.

- Понимаю, - кивнул я.

- Нет, - сказал он, - вы всего не можете понять. Я четырнадцать лет начальник этой станции, приехал сюда четырнадцать лет назад с семьей. Через два года после меня приехал телеграфист. Это был последний человек за двенадцать лет, которого я видел выходящим из вагона на нашей станции. Все остальные жили тут до нас, некоторые уже померли, от старости, от болезней. У нас есть даже свое маленькое кладбище, здесь недалеко, - он помолчал, потер лоб, будто силясь вспомнить что-то.

- Вы садитесь, - предложил я ему, воспользовавшись возникшей паузой.

- А? Нет, нет. Да, вспомнил. Вот что я зашел... Мы тут, вы уже поняли, наверно, живем сообща, так сказать, коммуной, у каждого - свои обязанности... Я вам хотел показать наше хозяйство, мы сами производим продукты, ну, вы увидите... Есть корова, куры, поросята, огород, сад фруктовый, - в его тоне явно сквозила гордость за перечисляемое и было видно, как он сдерживается, чтобы не назвать все остальное и не быть смешным. - Все создавалось понемногу, а некоторые вещи были здесь еще до моего приезда. Самый старый среди нас был отец теперешнего сторожа. Он умер всего три года назад в преклонном возрасте, но почти до последнего своего часа выполнял свои обязанности, работал потихоньку, так за работой и помер... А потом и внук его скончался сын сторожа... Вам жена его, наверно, уже рассказала?.. Это была его комната... Так вот... О чем я?.. А! Ну, значит, мы давно распределили между собой обязанности и выполняем каждый свою работу. И вам найдется дело. Сами понимаете, нельзя вам в сложившихся обстоятельствах быть не при деле. Следующий поезд неизвестно еще когда придет, а пока..,

- Разумеется, - сказал я. - Я готов делать любую работу, какая понадобится.

- Да? - спросил он чуть недоверчиво и было заметно, как словно гора свалилась с его плеч, видно, он не очень-то надеялся на мою покладистость; настороженность с их стороны к новому человеку вполне понятна. - Я очень рад, что вы так сказали, - бесхитростно проговорил он. - Нам тут, сами понимаете, дорога каждая пара рук, нас не так-то много, а дел гораздо больше, еле справляемся.