Стены слушают   ::   Миллар Маргарет

Пока он находился в комнате, запах успокоительно действовал на Эми: микробы погибали, вирусы так и валились по сторонам, скверные букашки испускали последний вздох. В отсутствии доктора запах беспокоил, как если бы им пытались приглушить застарелые, более тонкие запахи гнили.

Эми пересекла комнату и открыла зарешеченную дверь балкона. Внизу оглушительно гремел проспект. Казалось, весь город, отдохнув и посвежев после сиесты, внезапно вырвался наружу, возбужденный, шумный. Перед вечером шел дождь, недолгий, но сильный. Улицы все еще блестели, чистый воздух бодрил. Эми он казался полезным, пока она не вспомнила о высоком давлении Уильмы. Тогда она быстро закрыла дверь, словно бы комната герметически закрывалась, отгораживаясь стеклом и железной решеткой от воздействия высоты.

– Бедная Уильма, – произнесла она вслух.

Слова прозвучали совсем не так, как ей хотелось. Они уменьшились и потяжелели, продираясь сквозь стиснутые зубы. В собственном голосе она услышала предательство дружбе и виновато поспешила в спальню.

Уильма уснула, так и не сняв красный шелковый костюм, браслеты и позолоту с век. Она походила на готовую к погребению покойницу.

Эми выключила свет и вернулась в гостиную. Было восемь часов. В церкви напротив, на той стороне проспекта, загудел колокол, пытаясь перекрыть звонки троллейбусов и гудки таксеров. Эми подумала, что дома еще только шесть часов. Руперт все еще работает в саду, Мак подстерегает бабочек и кузнечиков, а поймав, разумеется, отпускает: ведь терьеры очень цивилизованные собаки. Если же с залива пополз туман, оба сидят дома: Руперт читает воскресную газету у себя в кабинете; Мак, взгромоздившись на спинку кресла, хмуро смотрит через плечо Руперта, туманно представляя себе, что сейчас происходит в мире.

Высокий человек и крошечный песик привиделись так близко и так живо, что стук в дверь заставил Эми вздрогнуть от непрошенного вторжения в ее личную жизнь.

Она открыла, думая опять увидеть горничную со свежими полотенцами. Но в дверях стоял пожилой мексиканец с каким-то предметом, небрежно завернутым в газету.

– Вот шкатулка, сегодня утром заказанная сеньорой.

– Я не заказывала шкатулки.

– Другая сеньора. Она хотела посвятить шкатулку. Я принес ее сам, не доверяя дражайшему зятьку. – Он бережно развернул газету, словно снимал покровы со статуи. – Дивной красоты шкатулка, кто хотите подтвердит.

– Шкатулка великолепна, – согласилась Эми.

– Чистое серебро. Не бывает чище. Попробуйте, как тяжела.

Он протянул инкрустированную шкатулку. Эми чуть не уронила ее, так неожиданно тяжела она оказалась. Человек радостно заулыбался:

– Ну как? Видите! Чистейшее серебро. Сеньора сравнила ее с морем. Я никогда не видел моря. А сделал шкатулку, похожую на море, моря же, честное слово, не видал. Как это получилось?

– Миссис Виат сейчас спит. Я передам ей шкатулку как только она проснется.

Эми поколебалась.

– За шкатулку заплачено?

– Шкатулка оплачена. Мои услуги – нет. Я старый человек, а мчался по улицам, словно молния, не доверяя моему растяпе-зятю.

Бежал всю дорогу, чтобы сеньора нынче вечером получила свою красавицу-шкатулку. Она сказала: "Сеньор, шкатулка так прекрасна, что мне не заснуть без нее сегодня ночью".

Уильма ни за что на свете такого бы не произнесла. Но Эми не стала препираться.

Мексиканец добродушно продолжал:

– Для сеньоры я куда хотите сбегаю. Побегу бегом, хотя уже старик.

– Достаточно вам четырех пезо?

– Я очень старый человек. Масса семейных неприятностей и больная почка.

Несмотря на старость и нездоровье, на утомительную пробежку по улицам, он, как видно, готов был разглагольствовать без конца. Эми протянула ему шесть пезо, зная, что дает слишком много; дала, просто чтобы избавиться от него.