Другой остров Джона Булля   ::   Шоу Бернард

Вы предпринимаете эту сентиментальную поездку по совершенно нелепым

мотивам; и голова у вас полна политической шелухи, на которую не

подманишь даже осла средних умственных способностей. И при всем том вы

умеете попасть мне не в бровь, а прямо в глаз этой простой истиной обо

мне и о моем отце. Бродбент (изумленный). Я ни слова не сказал о вашем отце. Дойл (не слушая его возражений). Вот он сидит в Роскулене, земельный маклер,

всю жизнь перебивавшийся с хлеба на воду, потому что он католик, а

помещики по большей части протестанты. И сейчас, когда земельные суды

снижают арендную плату и крупные владения благодаря новым земельным

законам дробятся на мелкие участки, он остался бы и вовсе нищим, если

бы из сборщика арендной платы не превратился в сборщика взносов по

долгосрочным земельным ссудам. А потом уже и сам приобрел крохотный

участок. За последние двадцать лет он вряд ли хоть раз выезжал из дому

дальше, чем в Этенмюллет. И тут вот являюсь я, из которого, как вы

сказали, Англия сделала настоящего человека. Бродбент (огорченный). Поверьте, я вовсе не хотел... Дойл. О, не извиняйтесь; ведь это правда. Конечно, кое-чему я научился в

Америке и еще в других захолустных и второстепенных странах; но главное

я получил от вас; именно живя рядом с вами и работая с вами в одной

упряжке, я научился жить в реальном мире, а не в воображаемом. Вам я

обязан больше, чем всем ирландцам на свете. Бродбент (качая головой и хитро подмигивая). Очень любезно с вашей стороны,

Ларри, дружище, но вы мне льстите. Приятно, когда тебе льстят, но это

все-таки сплошной вздор. Дойл. Нет, не вздор. Без вас из меня бы ничего не вышло, хоть я и не

перестаю на вас дивиться, на эту вашу дубовую голову, в которой все

мысли разложены по ящикам с водонепроницаемыми переборками, и ни в один

нет доступа для мысли, которая вам почему-либо неудобна. Бродбент (не сдаваясь). Совершеннейший вздор, Ларри, уверяю вас. Дойл. Вы согласитесь во всяком случае, что все мои друзья либо англичане,

либо принадлежат к деловому миру - тому, где ворочают большими делами.

Всю серьезную часть моей жизни я прожил в этой атмосфере; всю серьезную

часть моей работы я делал с этими людьми. А теперь представьте себе,

что я - вот такой, как я есть, - возвращаюсь в Роскулен, в этот ад

мелочей и однообразия! Что мне делать с мелким земельным агентом,

который выколачивает свои пять процентов прибыли из крохотного клочка

земли и крохотного домишка в ближнем провинциальном городке? О чем я

буду с ним говорить? О чем он будет говорить со мной? Бродбент (скандализован). Но ведь это ваш отец! Вы его сын! Дойл. Ну и что из этого? Что бы вы сказали, если бы я предложил вам

навестить вашего отца? Бродбент (с сыновним почтением). Я никогда не забывал свой сыновний долг и

регулярно навещал отца, пока он не повредился в уме. Дойл (соболезнующе). Он сошел с ума? Вы мне не говорили. Бродбент. Он вступил в Лигу протекционистов. Он бы никогда этого не сделал,

если бы разум его не помутился. (Начиная декламировать.) Он пал жертвой

политических шарлатанов, которые... Дойл (перебивая). Иначе говоря, вы не видитесь с отцом потому, что у него

другие взгляды, чем у вас, на свободную торговлю, а ссориться с ним вы

не хотите. Ну а я и мой отец? Он националист и сторонник отделения

Ирландии. Я химик-металлург, ставший гражданским инженером. Что бы ни

думать о химии и металлургии, ясно одно: они не национальны. Они

интернациональны. И наша с вами работа в качестве гражданских инженеров

направлена к тому, чтобы соединять страны, а не разделять. Единственное

политическое убеждение, которое можно почерпнуть из нашей работы, - это

что государственные границы - досадная помеха, а национальные флаги

вредная чушь. Бродбент (все еще расстраиваясь по поводу еретических взглядов мистера

Чемберлена в области экономики).