Два героя   ::   Гранстрем Э.

Они же, ограбив владения его, распространили дальше свои хищнические набеги и напали на владения соседних сильных кациков, но при этом плохо рассчитали свои силы. В Навидаде осталось всего 39 человек испанцев, тогда как отдельные племена кациков могли выставить против них сотни воинов. Понятно, что испанцы в столкновениях с туземцами понесли потери: трупы на берегах Монте-Карло доказывают это. Ободренные успехами, индейцы задумали наконец совершенно освободиться от притеснителей, заключили между собой союз и ночью напали на Навидад. Во время битвы погибло и селение Гвакамари вместе с поселением испанцев. Истребив неприятелей, притесненные вздохнули свободно. Гвакамари, вероятно, благоразумно оставался лишь безучастным свидетелем этой борьбы. Так думал Колумб и в душе оправдывал поведение Гвакамари.

В то время, как сердце Колумба обливалось кровью и он восстанавливал в своем уме короткую, но богатую событиями историю своей первой колонии, Ролдан зло нашептывал своим товарищам:

– Заметьте, друзья: испанцы первые начали раздоры, испанцы виноваты в том, что их убили…

– Подожди, Ролдан, – тихо возразил Кастанеда, – нас скоро командируют в лакеи к господину Гвакамари. Однако, он, кажется, не очень-то богат; перья на его голове едва ли что-либо стоят, а за золотые пластинки в ушах не дадут и больше дуката. Да, нечего сказать, хороша страна, куда привел нас генуэзец!

Гвакамари последовал за Колумбом на корабль. Там находилось несколько индеанок, захваченных на Караибских островах. Кацик поговорил с ними на непонятном для испанцев языке, а затем осмотрел лошадей и рогатый скот, привезенный Колумбом из Испании. Эти животные были для него новостью, так как на Антильских островах, кроме собак, крыс и т.п., не водилось никаких млекопитающих. Сто лет спустя Эспаньола сделалась настоящим эльдорадо для охотников на буйволов и эти стада рогатого скота происходили от животных, убежавших от испанских поселенцев и одичавших в саваннах Эспаньолы. Сто лет спустя на том же острове ходили табуны одичавших лошадей и стада вепрей. Это были, так сказать, подарки Старого Света Антильским островам.

Вечером того же дня Гвакамари возвратился в свою деревню, а ночью бежали с корабля индеанки, с которыми он говорил. Когда на другой день испанцы высадились на берег, чтобы вытребовать своих пленниц, то не нашли уже никаких следов ни Гвакамари, ни его подданных.

После тщетных поисков, усталые испанцы вернулись на свои корабли.

– Как хорошо знает наш адмирал этих дикарей! – говорил язвительно Ролдан. – Еще вчера он намеревался на месте разрушенного Навидада основать город. Я боюсь, как бы нам не умереть здесь с голоду. Запасы наши приходят к концу, а здесь я что-то не видел ни ржи, ни пшеницы. Индейцы приготовляют себе муку из каких-то корней, едят крыс и рыбу; но ведь такой пищи не переварит кастильский желудок.

Так росло недовольство испанцев уже с первого вступления на благодатный остров Эспаньолу. Большинство их оставило Испанию в полной уверенности набрать здесь без всякого труда побольше золота, с тем, чтобы с первым же идущим в Старый Свет кораблем вернуться восвояси. А теперь эта страна, несмотря на всю красоту природы, казалась им бедной с ее пустынными полями и безлюдными, жалкими деревнями.

– Он немножко приврал, – язвил Кастанеда, – нам следовало раньше вспомнить, что хвастовство – ремесло в Генуе.

– И ни разу-то не дошло дело до честной битвы, – жаловался Хойеда. – Эти разбойники, кажется, только и умеют делать ночные набеги.

Все эти речи поражали Маркену в самое сердце. Он знал от Гарции Гернандеса, что далекие путешествия приносят другую пользу, кроме обманчивого золота, – ими обогащается сокровищница нашего знания.