Две недели в другом городе   ::   Шоу Ирвин

Аннотация: Роман о любви, ненависти, нежности и жестокости, одиночестве человека, его стремлении разгадать свою внутреннюю сущность, о насилии, как неотъемлемой составной части современной цивилизации. В романе есть все: стремительно развивающееся действие, яркость и колоритность характеров мира кинематографа. И Вечный город…

---------------------------------------------

Ирвин Шоу

Две недели в другом городе

Большие слоны обладают качествами,

редко встречающимися у людей,

а именно целомудрием, сдержанностью,

чувством справедливости,

уважением к традиции.

Когда нарождается молодой месяц,

они идут к реке

и тщательно моются в ней;

поприветствовав таким образом планету,

они возвращаются в леса.

Они очень стыдливы

и спариваются только

под покровом ночи, тайком;

прежде чем вернуться в стадо,

они моются в реке.



Плиний в изложении Леонардо да Винчи

1

День был пасмурный, холодный, безветренный. К вечеру следовало ждать дождя. Из нависшей над аэропортом пелены доносился натужный рев невидимых самолетов. В ресторане уже горели огни. Самолет из Нью-Йорка опаздывал; диктор по-английски и по-французски объявил о тридцатиминутной задержке рейса Париж – Рим.

Обычное предотлетное ожидание неприятных сюрпризов усугублялось непогодой. Свет неоновых ламп придавал болезненный вид лицам раздраженных людей. Многие из присутствовавших в зале жалели о том, что предпочли самолет другим видам транспорта.

В углу ресторана, за столиком, украшенным, как и прочие, флажком одной из авиакомпаний, обслуживающих Орли, мужчина и женщина пили кофе, поглядывая на мальчика и девочку; дети прилипли к большому окну, выходящему на летное поле. Мужчина был крупным, с удлиненным худощавым лицом. Его недлинные темные жесткие волосы, чуть тронутые сединой, заметной лишь вблизи, были зачесаны назад. Над глубоко посаженными голубыми глазами нависали густые брови; тяжелые набрякшие веки придавали ему облик отрешенного наблюдателя, холодного, бесстрастного зрителя. Он двигался медленно и осторожно, как человек, рожденный для простора, но вынужденный долгие годы жить в тесноте. Его бледность объяснялась тем, что он всю зиму провел в городе. Похоже, ему с трудом удавалось сохранять маску сдержанности и добродушия. Издали он казался бодрым, здоровым и преуспевающим. Женщине на вид было чуть больше тридцати; строгий серый костюм подчеркивал ее фигуру. Недлинные черные волосы были уложены в соответствии с требованиями последней моды, крупные серые глаза– умело подведены. Она сидела очень прямо, манеры были безукоризненными, каждое движение – отточенным, лаконичным, а голос – свежим, звенящим. Она была француженкой, парижанкой, и это проявлялось во всем; ее лицо, на котором постоянно играла чувственность, свидетельствовало о решительности характера, умении тактично, незаметно управлять окружающими. Дети были хорошо воспитанными, ухоженными; на первый, не слишком пристальный взгляд семья казалась мечтой рекламного фотографа взлетное поле залито солнечным светом, улыбки позирующих говорят о том, как приятно и безопасно путешествовать по воздуху. Но солнце не показывалось над Парижем уже шесть дней, неоновые светильники в ресторане придавали предметам гнетущие оттенки, и никто сейчас не улыбался.

Дети пытались очистить кусочек запотевшего мутного стекла, Чтобы очертания самолетов, стоящих на бетонированной площадке перед ангарами и на взлетной полосе, не расплывались.

– Это «Виконт», – сказал мальчик, обращаясь к сестренке. – Турбовинтовой.

– «Вайкаунт», – поправил его отец. – По-английски это звучит так, Чарли.

Низкий, вибрирующий голос мужчины гармонировал с его внушительной фигурой.