Две пасхи   ::   Романов Пантелеймон Сергеевич

На улице показалась группа взрослых.

- Куда вы? - крикнули им от калитки.

- Пойтить посмотреть, что эти умные головы вытворять будут.

- Попа, говорят, будут изображать?

- Там и попадья поцала...

- О? Подождите, вместе пойдем.

- Нет, это правда, надо пойтить посмотреть. Ежели безобразие какое, то прекратить. А то их оставили без больших, о|уи там черт знает что разведут.

- Куда бежите? - крикнуло несколько голосов от калиток, когда шедшие подходили к концу улицы.

- Хотим безобразие это прекратить, - ответило несколько голосов.

- И хорошее дело.

- А ты, бабушка, куда?

- Да вот посмотреть хочу, что эти разбойники будут делать. Может, после этого и жить больше нельзя.

- А денег откуда возьмёшь?

- Нам бесплатно, кормилец, объявили.

- Это другое дело...

- А ведь иные, поглядите, как на настоящее представление идут.

- Чтой-то старух-то сколько привалило?

- Им бесплатно.

- Небось рады эти молокососы, что к ним столько народу идет смотреть. А того не понимают, что идут над ними же смеяться, говорили в толпе, которая уже приближалась к освещенному театру.

Из театра вышло несколько ребятишек. Увидев приближающуюся толпу, они бросились обратно. Слышно было, как торопливо, испуганно захлопнулись двери и как зазвонил телефон.

Толпа остановилась около театра,

- Что ж они заперли-то?

- Должно, рано еще. Ждут, когда наберется побольше.

Простояли минут десять.

Вдруг послышался дребезг колес по мостовой. Кто-то быстро ехал к театру. Оказалось, что это начальник милиции с двумя милиционерами. Они быстро осадили лошадь у подъезда и выскочили С таким поспешным видом, как будто прискакали по чьему-то вызову.

- Вы что тут собрались? - спросил подозрительно начальник милиции у толпы.

- Билетов ждем. Да что ж они, товарищ начальник, назначают в десять часов, а уж сейчас больше десяти, - сказал крайний человек в поддевке.

- Да еще в середку не пускают. Ведь теперь не лето.

- Час простоим да и разойдемся...

- Тьфу, черт! А я уж думал... - сказал начальник и не договорил.

- Прикажите пускать начать. До каких же это пор ждать! - послышались еще голоса.

- Сейчас распоряжусь.

- Матушки, милиция! - крикнул кто-то из темноты, и в свете фонарей показались фигуры бегущих к театру людей.

- Отпирают! Не напирайте там! - кричал какой-то человек в рыжей меховой шапке.

Люди, спершись в дверях и выставив для защиты боков локти, проламывались в открывшиеся двери. А в дверях стояли милиционеры и кричали на всех:

- Граждане, осади! Других подавите.

- А вы пропускайте. Чего вы держите! - кричали сзади.

- Напирай сильней! Старухи, не толкайтесь под ногами, куда вас лихая столько натащила! Вам в церкви место, а не тут.

Старый человеке, а тоже лезешь!

- Им бесплатно, - сказал кто-то.

- Батюшка, а меня пропустят? - спрашивала пожилая женщина у человека в рыжей шапке, к которому ее прижали грудь с грудью в толпе.

Человек в рыжей шапке, отклонившись головой назад, чтобы несколько издали посмотреть на лицо женщины, сказал:

- Навряд... молода. О, черт их возьми, ну прямо все бока растолкали.

- Там небось, в зале-то, никого нету. Они нарочно давку такую устраивают. Ведь это какой народ: где тесно, он туда и прет.

- Сама-то зачем прешь?

- Я раньше пришла.

А стоявшие сзади смотрели на ломившуюся толпу и говорили:

- Ну, прямо за людей стыдно. Нарочно пошла посмотреть на народ.

- Я тоже. А учителя прошли с таким видом, как будто на какое важное дело идут. Да проходите вы там - сейчас уж небось начнется! - крикнула женщина в вязаной шапочке.

- Куда ж тут проходить! - сказал раздраженно рабочий, которого сдавили со всех сторон так, что он, положив локти на плечи старух, точно плыл, куда его несло течением. - "Вы-то чего сюда приперли?

- Это не ваше дело, - сказала женщина в вязаной шапочке.