Двойник или мои вечера в Малороссии (Часть 1)   ::   Погорельский Антоний

- На лице старика, - продолжал Двойник, - во время рассказа написан был страх, произведенный воспо минанием. Ни просьбами, ни обещаниями не мог я побудить его раскрыть опять книгу. Я твердо уверен, что старик меня не обманывал и что он сам верил тому, что рассказывал. - Итак, - спросил я Двойника, - вы не сомневаетесь в справедливости этого происшествия? - Напротив того, - отвечал он, - я вижу в нем только доказательство, что воображение человека, воспаленное напряжением, ему несвойственным, может представлять ему вещи, которые в самом деле не существуют. Между такими разговорами протекло довольно времени, и стенные часы пробили двенадцать. При первом ударе Двойник вскочил со стула. - Пора теперь спать, почтенный друг, - сказал он мне, - желаю покойной ночи. Завтра, если позволите, мы опять увидимся. -Повремените еще немного! - вскричал я. - Но, может быть, полуночный час и для двойников время роковое?.. В таком случае я не смею вас задерживать. - Помилуйте! - возразил он. - Это опять один из самых странных человеческих предрассудков! Для нас часы все равны. Обыкновение разделять день на известное число частиц вовсе не нужно для духов. Уверяю вас, что у нас не знают ни Брегетов, ни Элликотов. Я оставляю вас теперь потому единственно, что пора нам спать. Прощайте, до свиданья! - Еще один вопрос, господин Двойник! Правда ли, что вы вообще боитесь петушиного крика? - Вы меня смешите, - отвечал с громким хохотом Двойник, - может ли хриплый голос петуха устрашить когонибудь, не только духа? Но прощайте, спите покойно! Новый приятель мой, не договорив речи, исчез... и последние слова его отозвались в ушах моих как будто из далека. Я последовал его совету и лег спать.

Вечер второй На другой день, в обыкновенное время, то есть часу в десятом вечера, Двойник, по данному обещанию, посетил меня опять. Беседа нового товарища моего необыкновенно мне нравилась; он час от часу становился мне любезнее, и я откровенно в том ему признался. - Если вы действительно меня любите, - отвечал он, - то, конечно, не откажете в просьбе, исполнение которой нисколько не может затруднить вас. - Что вам угодно, любезный друг? вскричал я.- Чем могу служить вам? говорите. - Моя просьба, дорогой Антоний, состоит в том, чтоб вы иногда, в длинные вечера, сообщали мне сочинения свои... мне известно, что вы сочиняете. - Ах, почтенный Двойник! признаюсь, что и я не без греха... Но произведения пера моего недостойны ва шего внимания. Я писал сказки, маленькие повести... - Нужды нет! - прервал меня Двойник. - Чтоб придать вам бодрости, и я иногда расскажу вам, что знаю. Мои повести будут не лучше ваших. - Прекрасно! с этим условием охотно сообщу вам мой запас. - Итак, начинайте, любезный друг! Я выпрямился, немного покашлял и начал читать следующее: Изидор и Анюта

Уже неприятель приближался к Москве. Длинные ряды телег, нагруженных тяжелоранеными воинами, медленно тянулись в город с большой Смоленской дороги. Они с трудом пробирались сквозь толпы жителей, с сокрушенным сердцем оставляющих любезный первопре стольный град! Разного рода повозки, наполненные рыдающими женщинами и детьми, тихо подвигались к заставе; к верху и к бокам, под козлами и на запятках привязаны были большие узлы. Лошади едва тащили тяжелые повозки; женская заботливость, казалось, пре дусмотрела все, что нужно в долгую дорогу; но иные второпях забыли ларчик с бриллиантами, другие оставили в опустелом доме карманную книжку с деньгами. На всех лицах написана была сердечная горесть, - на многих жестокое отчаяние. Никто не предвидел грозы, внезапно нагрянувшей на Москву; никто заблаговременно не принял мер к спасению... Здесь мать, прижав грудного младенца к трепещущему сердцу и ведя за руку малютку, едва начинающего ходить, влечется за другими, сама не зная куда...