Факультет патологии   ::   Минчин Александр

Ну, да я опять перекрутился, простите. Дальше — проще.

Бородатый мальчик сидел на стуле, и по его рубашке струились подтяжки. В прелестных полосах. На его коленях сидела девочка с большим задом, влекущего (то ли увлекающего) размера. И это в то время, когда шла лекция, на глазах у всего народа. Они о чем-то разговаривали, не обращая ни на кого внимания. Рядом у перил стоял еще мальчик, с ним девочка: ее я вроде встречал где-то, но где, не помню. И толстый парень, который меня, кажется, знал; он так и сверкал масляными волосами. Я стал вспоминать, но не про мальчика, а про девочку: где я ее встречал, и вспомнил. Около года назад я выходил из читального зала, а она орала подружке, проверяющей, зарегистрированы ли полномочия читательского билета, какие противозачаточные таблетки она принимает и сколько раз в месяц пьет. И очень громко, что как-то удивило меня, это на первом курсе, все-таки я тогда на втором учился. Сейчас я опять на нем.

Она мне первой и кивнула:

— Здравствуй. А ты что, будешь учиться на нашем курсе?

— Да, — ответил я.

И все посмотрели на меня.

— Как тебя зовут? — спросил парень с маслянистыми волосами, я бы сказал, волосами из масла.

— Саша, — ответил я. И поздоровался.

— Меня Ира, — сказала противозачаточная девочка.

— А меня Лена, — сказала девочка с большой попой, сидящая на коленях мальчика, по которому шли подтяжки.

— Васильвайкин, — официально представился тот. Вообще он был среди них самый серьезный. (Или таким казался. Или ему хотелось таким казаться.) Мне понравилась его фамилия.

— Боб зови меня, — сказал мальчик с волосами из масла.

И только последний, пятый, оставшийся мальчик ничего не сказал, никак не представился и лениво посмотрел на меня. Как на все уже давно виденное, как на просмотренный фильм. Однако я не был этим фильмом — им еще предстояло просмотреть меня.

Я всем кивал вежливо и говорил «очень приятно», это звучало неслабо, классно так как-то. Тем более для нас, молодняка: мы ведь не были еще солидны и не несли на себе бремени жизни в чаще ожидания.

Я стоял и смотрел на них, они смотрели на меня. Все ждали, кто начнет. Мы как бы снюхивались. Знаете, как собаки на улице.

Нам еще предстояло долго в одной упряжке бежать.

Начал Боб с волосами масляного цвета:

— Ты как к нам попал, откуда?

— Из академического, — ответил я.

— Как тебе удалось? — спросил серьезный Васильвайкин. — Какое заболевание? — Он, казалось, все знал. То ли догадывался.

— По психике — психиатрическое, — ответил я.

— А ты что, и в психушке был? — Спрошено было на всякий случай: мол, куда тебе там.

— Два месяца, — ответил я.

Все сразу посмотрели на меня очень внимательно. И с долей уважения. Это было неожиданно.

— Симулировал? — спросил Васильвайкин, который догадывался.

— Вроде.

Девочка Ира в красненьком платье синими брызгами смотрела на меня. Разбрызгивая эти брызги. Расширенными глазами.

— Должны были исключить из института, пропустил много, нужен был академический. Кто-то научил как, я пришел в диспансер и сказал, что болит голова; и что читаю, то не понимаю, не понимается читаемое. Так и попал туда, потом еле вырвался.

— Ну и как там? — спрашивает Боб, все уже ждали рассказа.

— Конечно, публика там небывалого класса. И страшного много и смешного. А вообще все это ужасно. Санитары, шоки, доктора… — Я встряхнулся: — Там был один мужик Рома, он боксом занимался, его дважды трахнули в одно и то же место на голове, и он семнадцать лет из дурдомов не вылазил. А к моему появлению… — Все внимательно слушали.

— Это что, — перебил меня парень в синей рубахе, не представившийся.