Стукач   ::   Вихлянцев Олег

А сам Чегдомын, поселок городского типа, где испокон веков карьерным способом добывается каменный уголь, населяли бывшие и будущие обитатели исправительно-трудовых учреждений Севера, Сибири и Дальнего Востока.

* * *



Соленый – Данил Солонов – родился в Чегдомыне в 1940 году.

Отец и мать его познакомились при весьма необычных обстоятельствах. До Великой Отечественной они оба отбывали сроки в колониях, расположенных в районе Дуссе-Алиня. И надо ж такому было случиться, чтобы именно в те годы поступило распоряжение Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза: призвать комсомольцев-добровольцев на сооружение железнодорожного пути Известковая – Чегдомын.

Комсомольцев призвали. Но те оказались большими специалистами пить водку и горланить лозунги типа «Даешь пятилетку в три дня!». А также писать отчеты в Москву, что, мол, окончание строительства не за горами. В результате, когда до сдачи объекта в эксплуатацию осталось несколько месяцев, все дружно схватились за головы. Что делать?!

И тут вспомнили (не перевелись умные головы!), что рядом скучают без дела заключенные. Эка невидаль – лес валить с утра до ночи! А как настоящей работы нюхнуть, слабо?

Не слабо оказалось. Вырубили просеку. Протянули линию полевой связи. Выстроили контрольные пункты. Что ж теперь? Всего ничего! Начать и кончить. И приступили к укладке путей. А тут, как назло, каменная глыба по трассе. И не обойти ее стороной, потому как везде болота непролазные.

Остается одно – рубить тоннель. А как рубить? Комсомольцы не просыхают, да и сматываться из таежной глуши потихоньку начали: иссякла тяга к романтике. Ешкин кот, а зеки на что?!

Одним словом, чтобы ускорить процесс, по обе стороны каменной горы выстроили два лагеря – женский и мужской.

– Слушать сюда, бродяги! – хрипло орал на морозе начальник мужской колонии. – Вот горка перед вами. С этой стороны вы долбите, а с той – мамки ваши воровские. Как только дыру в горе прорубите навстречу друг дружке, так три дня дам вам посношаться до блевотины.

– Подмываться, курвы! – вещал начальник женской зоны. – Рубите гору! Вам навстречу мужики идут! Целки посрывать есть охочие?

Целок, а если выражаться нормальным человеческим языком, – девственниц, понятное дело, не было. А охочие до мужской ласки нашлись.

Денно и нощно гудела тайга. Кайла нещадно рубили каменную породу. Заключенные тоннами жрали сосновые иглы, чтоб цингу подлечить да силенок поднабраться. Дохли под обвалами и просто с голодухи. Мужики лезли в гору поверх тоннеля, желая поскорее добраться до женщин. И неизменно попадали под пули охранников.

И вот долгожданный день настал. Проходки осталось всего несколько метров. И каждый ждал от этого дня чего-то необычного, чего-то сказочного.

Но вновь загудела тайга. Топотом солдатских сапог. Полк НКВД особого назначения прибыл вовремя.

В тот самый момент, когда проходка была завершена и женщины кинулись к мужчинам, а мужчины – к женщинам, зазвучали ружейные и автоматные выстрелы. Чекисты не жалели патронов и били прицельно, отсекая зеков. Половина из них нашла смерть в тоннеле. Остальных быстро разогнали по своим баракам.

В тот день отец Соленого и увидел белокурую девчонку. Не рискнув идти под огонь, так до нее и не добрался. Успели лишь обменяться парой-тройкой слов.

– Когда на волю?

– Через год откинусь!

– И мне – через год! Солонов – моя фамилия! Из Чегдомына!

А через год встретились. И стали вместе жить. Не регистрировались, не венчались. Отец работал на шахте. На шахте и спер что-то. Судили в Хабаровске. Дальше – вновь зона. Только теперь далеко отправили, на Колыму. Там отец и помер от туберкулеза. Помер, не узнав, что в Чегдомыне у него родился сын, которого мать назвала Данилом…

* * *



– Соленый, – Монах не отставая шел следом, – я смотрю, ты места здешние как родные знаешь. Откуда?

– Оттуда! – оскалился Соленый.