Фиеста (И восходит солнце)   ::   Хемингуэй Эрнест

Потом я разобрал рукописи по экземплярам, сделал пометки, положил все в большие конверты и вызвал курьера, чтобы он отнес их на вокзал Сен-Лазар. Я вышел в другую комнату, и там в большом кресле сидел Роберт Кон и спал. Он спал, положив голову на руки. Мне жаль было будить его, но я хотел запереть редакцию и уйти. Я тронул его за плечо. Он замотал головой.

- Не могу я этого сделать, - сказал он и глубже ушел головой в скрещенные руки. - Не могу. Ни за что не сделаю.

- Роберт, - сказал я и потряс его за плечо.

Он поднял голову, улыбнулся и заморгал глазами.

- Я сейчас говорил что-нибудь?

- Говорили. Но я не расслышал.

- Господи, какой дурацкий сон!

- Это моя машинка усыпила вас?

- Должно быть. Я прошлую ночь совсем не спал.

- Почему?

- Разговаривали, - ответил он.

Я легко мог представить себе их разговор. У меня скверная привычка представлять себе своих друзей в спальне. Мы отправились в кафе "Наполитэн" выпить аперитив и смотреть вечернее гуляние на Бульварах.

3

Был теплый весенний вечер, и, после того как Роберт ушел, я остался сидеть за столиком на террасе кафе "Наполитэн" и в наступающей темноте смотрел на вспышки световых реклам, на красные и зеленые сигналы светофоров, на толпу гуляющих, на фиакры, цокающие вдоль края сплошного потока такси, и на "курочек", проходивших по одной и парами в поисках ужина. Я смотрел на хорошенькую женщину, которая прошла мимо моего столика, и смотрел, как она пошла дальше по улице, и потерял ее из виду, и стал смотреть на другую, а потом увидел, что первая возвращается. Она снова прошла мимо меня, и я поймал ее взгляд, а она подошла и села за мой столик. Подскочил официант.

- Что ты будешь пить? - спросил я.

- Перно.

- Маленьким девочкам вредно пить перно.

- Сам маленький. Гарсон, рюмку перно.

- И мне рюмку перно.

- Ну как? - спросила она. - Хочешь время провести?

- Да. А ты?

- Там видно будет. В этом городе разве угадаешь?

- Ты не любишь Парижа?

- Нет.

- Почему ты не едешь в другое место?

- Нет другого места.

- А чем тебе здесь плохо?

- Да, чем?

Перно - зеленоватый суррогат абсента. Если налить в него воды, оно делается беловатым, как молоко. Вкусом напоминает лакрицу и сначала подбадривает, но зато после раскисаешь. Мы пили с ней перно, и у нее был недовольный вид.

- Ну, - сказал я, - может быть, ты угостишь меня ужином?

Она ухмыльнулась, и я понял, почему она упорно не хочет смеяться. С закрытым ртом она была очень недурна. Я заплатил за перно, и мы вышли на улицу. Я кликнул фиакр, и он подъехал к тротуару. Удобно усевшись в медлительном, мягко катящем фиакре, мы поехали по широкой, сияющей огнями и почти безлюдной авеню Оперы, мимо запертых дверей и освещенных витрин магазинов Фиакр миновал редакцию "Нью-Йорк геральд", где все окно было заставлено часами.

- Зачем столько часов? - спросила она.

- Они показывают время по всей Америке.

- Не остри.

Мы свернули на улицу Пирамид, проехали по тесной улице Риволи и через темные ворота въехали в Тюильри. Она прижалась ко мне, и я обнял ее. Она взглянула на меня, ища поцелуя. Она коснулась меня рукой, и я отодвинул ее руку.

- Не надо.

- Что с тобой? Болен?

- Да.

- Все больны. Я тоже больна.

Мы выехали из Тюильри на свет, пересекли Сену и свернули на улицу Святых Отцов.

- Зачем же ты пил перно, если ты болен?

- А ты зачем?

- Для меня это не имеет значения. Это не имеет значения для женщин.

- Как тебя зовут?

- Жоржет. А тебя?

- Джейкоб.

- Это фламандское имя.

- И американское.

- Ты, надеюсь, не фламандец?

- Нет, американец.

- Слава богу, терпеть не могу фламандцев.

Мы подъезжали к ресторану. Я крикнул кучеру, чтобы он остановился. Мы вышли, и Жоржет ресторан не понравился.

- Не очень-то шикарное место.

- Нет, - сказал я. - Может быть, ты предпочитаешь поужинать у Фуайо? Села бы обратно в фиакр да поехала.