Французская любовь   ::   Смехова Елена

Надо же, даже алкаши нынче нарасхват!

Очередной друг, Павел, был несостоявшимся актером. Медсестра из нашей клиники захотела познакомить его с одной из нескольких моих молодых подружек, которых я опекала (за неимением собственных сестер, братьев и детей).

Занятно, но мою кандидатуру она не рассматривала вовсе.

«У тебя, помнится, имелась в подружках длинноногая егоза. Так это как раз в его вкусе. Ты говорила, она недавно с мужем развелась и мечтает о новой любви? Вот то, что ей надо. Красивый парень, ну до чего красивый! А пропадает. Никто его в кино последнее время не снимает, а из театра он сам ушел — не сработался с главрежем. Тот приревновал его к своей жене и попросту уволил. А он даже бороться за себя не стал — такой добрый, такой славный».

Я, правда, в толк взять не могла, как славный, добрый и к тому же красивый может «пропасть», но номер своего телефона дала — чтобы доставить всем удовольствие.

Он позвонил через день и грустно представился.

Я пригласила его заскочить как-нибудь ненадолго (чтобы знать хоть, кого буду пристраивать младшей подруге).

И он пришел в тот же вечер. Зачем-то принес бутылку шампанского. Мы ее скоро и чудненько так распили, и он побежал за второй.

Я давно заметила, что шампанского почему-то всегда не хватает. Пока он бегал, я быстро начала приводить себя в порядок.

До его прихода такого желания у меня не возникло. Я встретила его в стареньком спортивном костюме и без макияжа — не для себя же, чай, кавалера ждала! Но когда он, уходя в магазин, бросил на меня на пороге неожиданно заинтересованный взгляд, я почему-то пулей понеслась мыть голову и спешно кидать на физиономию макияж. Потому что он и впрямь был хорош собой. Невероятно. И зачем ему надо знакомиться через третьих лиц, когда при одном лишь взгляде на него любая способна голову потерять?!

После второй бутылки он разговорился. Поделился со мной всеми тяготами жизни никем не признанного «великого» артиста. Он даже прочитал мне горькое и страстное стихотворение, отражающее внутреннее состояние мятущейся личности. Его то есть личности. А «на закуску» поведал о распавшемся союзе с любимой женщиной, оказавшейся легкомысленнее, чем он мог предположить. И главное, меркантильнее.

— Представляешь, я ей говорю: «Давай родим ребенка!» А она мне: «Павел! Мне нужны гарантии! Когда ты положишь мне на это десять тысяч, я подумаю». А я ей: «Какие тебе гарантии нужны? Ты — моя жена!» Но ей этого, оказывается, мало. Ей деньги важнее… — Он всхлипнул и подпер ладонью красивое лицо. А потом взглянул на меня и неожиданно констатировал: — Вот ты — не такая. Ты хорошая.

Почему он сделал такой вывод, я уточнять не стала.

Неожиданно вспомнив, ради чего, собственно, мы с ним знакомились, я сказала:

— Знаешь, пожалуй, я знаю, кто мог бы тебя утешить. У меня есть такая замеча…

Договорить он мне не дал. Схватив мою руку, принялся осыпать ее поцелуями. От неожиданности я запнулась на полуслове и с полным непониманием происходящего воззрилась на него. Потом запоздало обнаружила, что уже месяц как не делала маникюр, и поджала пальцы внутрь ладони, не видя другой возможности высвободить руку.

Он уставился на меня умоляющим взглядом и произнес:

— А у тебя есть водка?

Я растерялась. Неужели и этот алкаш?! Везет же мне!

Или, что еще более оскорбительно, ко мне можно проникнуться симпатией только после определенного количества спиртного?

Словно почувствовав мое отчаяние, он прошептал:

— Не обижайся, у меня просто очень тяжелый период, и ни в чем я пока не вижу спасения. Не гони меня! Я тебе пригожусь.

Он хватался за меня как за соломинку, и я не смогла ему отказать. Как и никогда, впрочем, не могла отказывать нуждающимся…

Два месяца мы почти не разлучались.