Гарпагониада   ::   Вагинов Константин

- Три рубля есть, как пить дать, - подумал, отходя, покупатель, - еще бы на три рубля достать, и сегодняшний день пройдет, что надо.

Он остановился и стал слушать, не ругается ли кто-нибудь.

Нет, здесь у забора никто не ругался.

Анфертьев пошел дальше по рядам.

- Эх, два бы ругательства достать, - подумал перекупщик, - только бы два ругательства, и рубль денег в кармане. Три да рубль все же четыре.

Он сел на корточки и стал рыться в бумажном хламе.

- Сколько возьмете за это? - спросил он, рассматривая детские рисунки.

- Давайте двугривенный, - ответила баба с лицом пропойцы.

- Двугривенный дорого, - ответил Анфертьев - вот три бумажки за пятачок возьму, обратную сторону использовать можно.

- Да что ты жмешься! - возмутилась женщина, - ведь бумага, я ее дороже на селедки продам...

- Пятачок! Хочешь отдавай, не хочешь - не надо. Анфертьев улыбнулся.

- Ну, бери, жмот... - выругалась женщина.

- Еще тимак... - подумал Анфертьев, - вот три бумажки за пятачок возьму эх-ма, где наша не пропадала...

В узком каменном доме, украшенном львиными головками, ночью сидели преподаватель голландского языка и бывший артист, ныне, ввиду большого спроса на технический персонал, чертежник, Кузор.

- А нет ли у вас двойных свистулек? - спросил Жулонбин.

- Есть несколько поломанных.

- Вот и прекрасно, - сказал, радуясь, Жулонбин. - Меня ломанные предметы больше цельных интересуют. Я рассмотрю ночью и постараюсь найти для них классификацию.

- А сновидения вы не пытались собирать? - спросил чертежник. - А то у меня есть один знакомый, он сны собирает, у него препорядочная коллекция снов. Какой-нибудь профессор дорого за нее дал бы! У него есть сны и детские, и молодые.

- Познакомьте меня с ним, - взмолился Жулонбин. Руки у систематизатора задрожали.

- Охотно, - покровительственно ответил Кузор, - хотите, мы завтра отправимся к нему.

Всю ночь не спал Жулонбин. Он видел, что собирает сновидения, раскладывает по коробочкам, надписывает, классифицирует, составляет каталоги.

У Локонова уже стоял Анфертьев и продавал ему сны, записанные у старичка.

- Сон Ивана Иваныча из ряда вон выходящий - говорил Анфертьев, - меньше, чем за два рубля не отдам. Любителей-то у меня много, а такие сны попадаются не часто.

- Но ведь это страшно дорого, - настаивал Локонов,- за нечто нереальное платить такие деньги.

- Как, нечто нерелаьное, - возражал Анфертьев. - Сон-то и есть высшая реальность, во сне-то человек весь раскрывается.

- Вы правы, - согласился, смутившись, Локонов.

- Да пусть это будет и не реальность, а сказка, и за сказками другие за тридевять земель ездят, тьму денег тратят. Нет, как угодно, дешевле никак нельзя.

- За все принесенные вами сны дам я вам три рубля, - твердо сказал Локонов.

- Помилуйте, ведь это грабеж! - взмолился Анфертьев.

- Ну, да ладно, на чем-нибудь другом наживу, - подумал он и, вздохнув, согласился.

- А теперь попьемте чайку, - ласково предложил Локонов. К чайку-то и подоспели чертежник и преподаватель голландского языка.

- Скоро, скоро, - воскликнул за чаем Анфертьев, обращаясь к Кузору, будет у меня для вас новенькая свистулька, уж я присмотрел у одного старичка! Уломать придется. - Память! - говорит, - не продается !

- А для вас у меня есть детские картинки, - сказал Анфертьев Жулонбину. А вот для одного покупателя я достал серебряный футляр для ногтя!

- Покажите мне его, - попросил Жулонбин.

- Да нет, я его не взял с собой, - ответил Анфертьев. Он видел, как задрожали руки у Жулонбина.

- Это музейная вещичка, ее нужно хранить, как зеницу ока. Детские картинки желаете посмотреть?

У Жулонбина ни гроша не было с собой.

- А вот сон одного молодого человека. Образования молодой человек превосходного, а ведь вот какой сон увидел. Сон, можно сказать, на вес золота.