Судить буду я   ::   Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович

Брат Карена, Ашот, долго служивший телохра­нителем у Артура Александровича, сам «человек без нервов», поражался всегда уравновешенности Шубарина и считал своего босса образцом для подражания. Поселять в Карене страх, тревогу не следовало. Всегда осторожный Миршаб заговорил, забыв про парня за стойкой, но тот сам инстинктивно почувствовал, что ему следует держаться подальше, и бочком, незаметно, покинул рабо­чее место. Посетитель с рваным шрамом на лбу напугал и его.

Что могли означать его слова «За жену, за сына…»?

Бармен хорошо знал многих «деловых» и «крутых» людей в го­роде, ибо бар в «Лидо» пользовался популярностью у этого рода публики из-за великолепного ассортимента баснословной дорого­визны, что делало его недоступным для случайных посетителей, но, напрягая память, никак не мог припомнить хромого клиента, судя по внешности, местного. Он уже так привык к всесилию хозяина, человека из Верховного суда, и не мог поверить, что есть кто-то, могущий вселить тревогу в Миршаба, да еще в канун Нового года. Но такой человек существовал и сам заявился в «Лидо», это читалось на лицах беседующих у стойки людей.

Салим Хасанович, уловив тревогу в душе Карена, перевел разговор в романтическую плоскость, столь обожаемую в уголов­ном мире, особенно начинающими.

– Слишком театрален прокурор, или у него не выдержали нервы. Помнишь, дорогой, у Стивенсона, в «Острове сокровищ», одноногий пират приносит жертве черную метку? Так случилось, что и мы сегодня получили от Ферганца метку…

– Как бы то ни было, благородный поступок с его стороны, он играет в открытую… – ответил Карен.

– Благородство – дорогая штука, не каждому по карману… – закончил туманно Миршаб и, пожелав боевику весело встретить Новый год, поспешил в кабинет Наргиз.

Наргиз по внутреннему селектору отдавала последние наказы на кухню, и Салим Хасанович, придвинув к себе ярко-красный кнопочный телефон, набрал номер дежурной на этаже института травматологии, где лечился прокурор республики. Он помнил его наизусть.

– Скажите, пожалуйста, не поздно ли будет часа через два занести праздничный ужин прокурору Камалову? – спросил он любезно, поздравив дежурную по этажу с наступающим Новым годом.

– Кто спрашивает? – поинтересовалась на всякий случай мед­сестра, видимо, люди из отдела по борьбе с организованной преступностью прокуратуры республики провели соответствующий инструктаж.

– Салим Хасанович Хашимов, из Верховного суда, – ответил, довольный трюком, Миршаб.

– Спасибо за внимание и хлопоты, Салим Хасанович, но долж­на вас огорчить, прокурор встречает Новый год вне больницы.

– Он что, уже выписался? – удивился собеседник.

– Нет, отпросился у профессора Шаварина ровно на сутки, ему еще долго у нас находиться…

Ответ любезной медсестры успокоил Миршаба, и он, удовлетво­ренный, положил трубку. Наргиз, слышавшая разговор, спросила:

– Ты хотел поздравить с Новым годом Камалова?

– А почему бы и нет, коллеги все-таки, одним делом занимаем­ся, у нас един Бог – правосудие. Не приведи аллах попасть в аварию, я ведь тоже на машине день и ночь мотаюсь. – Ему не хотелось впутывать любовницу в свои дела, но на всякий случай он отметил, что обеспечил себе бесценное алиби. Медсестра на­верняка при необходимости подтвердила бы телефонную беседу.

На улице уже смеркалось, и во дворе разом вспыхнули фонари. Сквозь большое оконное стекло холла в свете ярких ламп снег падал особенно театрально, словно в замедленной съемке, и под­нимал предпраздничное настроение. Две заснеженные чинары у ограды в обманчивом вечернем освещении издали походили на ели. «Зря их не догадались нарядить», – подумал Салим Хасанович и вспомнил про подарок для Наргиз.

Проклятый Ферганец, чертыхнулся про себя Миршаб, из-за него он совсем забыл про новогодний подарок.