Газета Завтра 756   ::   Проханов А. А.

Рушили потому, что хотели въехать в чужой дом. И не в какой-то вообще, а в очень определенный. И как хотели туда въехать, так и сейчас хотят. А не получается. Ну, не получается, и все. И с каждым годом (а теперь уже чуть ли не с каждым месяцем) все яснее, что нет для России в этом доме места вообще.

Ориентируйся ты на эти силы, на другие… Понимай ты мир так или этак - а места нет.

Но ведь многоэтажные дома строятся не быстро. И не от безысходности они строятся, а от сверхдержавного драйва.

Где он, драйв-то? И откуда его взять после случившегося?

Западные коллеги, говоря об амбициях России, восклицали по поводу недопустимости конфликта между Россией и Западом… Российские западники каменели лицами и отвечали: "Мы не помним, когда за последние годы Россия конфликтовала с Западом. Это Запад исключает Россию не только из Европы, но и из клуба цивилизованных стран".

Ну, исключает, и что дальше? Дальше говорится о том, что надо ориентироваться на собственную цивилизацию, но при этом не конфликтовать с Западом, а капитализировать свои отношения на основе противоречий… У говорящих в глазах тоска…

Говорится о том, что нельзя настраиваться на благостный лад, но одновременно нельзя допустить глобальной конфронтации идеологий. Что надо маневрировать так, как Китай маневрирует в вопросе о Тайване… А в глазах все та же тоска…

Говорится о том, что надо пообещать адекватные меры, но что никто не верит в нашу готовность принять адекватные меры. И та же тоска - бездонная и бездомная…

Время от времени восклицают: "Да хватит о суверенной демократии говорить! Мы выросли из этой модели! Мы снова стали великими! Нам не надо суверенизаторских комплексов! Они - реакция на десуверенизацию 90-х годов!".

И тут же говорится: "Эпоха суверенизации закончена.

Глобальный мир порождает десуверенизацию! Ничего другого нам не дано! Это объективно, как законы физики!" …Проходит минута - и звучит признание: "Нам некуда отдавать свой суверенитет! Нет силы, которая готова его взять, дав нам что-то взамен. Мы обречены на суверенитет и не понимаем, что с ним делать".

Я сознательно не говорю о том, кому принадлежат какие реплики. Мне намного важнее общая картина, в которой реплики являются не четкими позициями, структурно-функциональными блоками в неких мировоззренческих системах, а мазками на гигантском полотне, разрисованном художником по имени Постсоветская Трагедийность. Художник этот колеблется между импрессионизмом и экспрессионизмом. Иногда картина напоминает плач, иногда крик (есть такое полотно у Мунка). А иногда и плач, и крик одновременно.

Стряхивая этот морок, участники дискуссии начинают говорить о конкретике. Мол, хватит всей этой концептуальной лабуды. Надо конкретно говорить, что будем делать с Украиной, Грузией и так далее. Но всем понятно, что никакая конкретика вне стратегии невозможна. Что эффективную конкретику может породить только внятный концепт. Что из частностей стратегия не рождается. Что в частностях она запутывается. Что концепт (и его более детальные, но все равно абстрактные модификации) не умственная химера, а единственно возможное руководство к практическим действиям.

Описанная мною в начале политическая коллизия и эта интеллектуальная зарисовка - не существуют отдельно друг от друга. Нельзя сказать, что кто-то подлаживается под политическую конъюнктуру. Но и связь интеллектуализма с политикой, безусловно, имеет место. Тема о безальтернативном западном союзнике, безальтернативном западно-либеральном (конечно же, здоровом, державном, а не абы каком) сценарии для России, - не снята с повестки дня. Скорее она пребывает в особом - преренессансном, если уж продолжать художественные сравнения, - состоянии. И это состояние тоже не случайно.