Где та дорога   ::   Ибрагимбеков Максуд

Природа очень хитра... Впрочем, я бываю счаст-лив, когда пою. Я бываю счастлив несколько часов в месяц... В эти часы я не одинок". Недавно я выступал с концертами в одном курортном городе на юге Франции. Меня попросили после концерта посетить санаторий для больных костным туберкуле-зом. Мне не хотелось ехать, я её люблю больных людей... Но отказаться было неудобно. Я собирался спеть им две-три песни и поскорее уехать... В зале, огромном зале, из окон которого было видно море, в специальных шезлонгах сидели люди. Они сидели неподвижно, и у каждого в руках было зеркало... У всех у них - костный туберкулез в тяжелой стадии, и ни один из них не мог повернуть шеи, они были неподвижны, двигались только руки с зеркалами, ими они ловили мое изображение. Я пел. Они мне не аплодировали, у них были заняты руки. Я им спел тридцать песен... Я видел их глаза... В тот вечер я плакал, но я был счастлив, я был благодарен богу, что могу приносить лю-дям то, чего не могут принести другие... Я обещал им приехать снова, и я не сумею чувствовать себя спокойно, пока не спою им еще раз. Каждый из нас должник, мы все что-то должны осталь-ным людям. И я иногда жалею, что умею только петь. Я себя иногда чувствую очень виноватым, что не могу дать больше того, чем даю. - Он беспомощно провел рукою по лбу, и я за-метил, как у него дрожат пальцы. - Я не уверен, что достаточно ясно выражаюсь. Словом, мы все в чем-то виноваты перед остальными людьми, и все в разные периоды жизни что-то оста-лись им должны. - Он с надеждой посмотрел на меня. - Вы временами не испытываете подобного?

Я заметил, что, и Саида с интересом ждет моего ответа. По-чему-то этот разговор начал меня раздражать. Я неопределенно пожал плечами: по-моему, нет.

Он засмеялся, это был неприятный смех пьяного человека. Жена внимательно посмотрела на него.

- Ну что же, вы счастливый. И уж во всяком случае гораздо счастливее меня.

-- Я бы, наверное, на его вопрос ответила бы так же, как и ты, - задумчиво сказала Сайда. - И все-таки на этот вопрос ни один человек не сумеет ответить точно.

-Мне кажется, наш новый знакомый страдает тем, то во фрейдистской литературе именуется "комплексом вины".

- Не знаю, не знаю, - рассеянно произнесла Саида.

Хорошо идти рядом и молчать, иногда это заменяет самые задушевные разговоры.

-Послушай, - сказала вдруг Сайда, - за два квартала отсюда наш дом. Я его вот уже лет пятнадцать не видела. Да-вай-ка пройдем по нашей улице...

Давно я здесь не был. И все как будто по-прежнему: и киоск на углу, и будка сапожника, и деревья ничуточку не выросли. Все по-прежнему и вместе с тем это другая улица и другие дома. Мы вошли в наш двор, обошли его и не встретили никого из бывших соседей. Незнакомые дети играли на той же пло-щадке, на которой когда-то играли мы.

- Помнишь, - сказала Сайда, - ты упал с этого дерева и ободрал себе правый бок. Тебе сделали противостолбнячный укол, и ты страшно этим гордился, а мы завидовали?

А может быть, это был не я, может быть, ничего этого не было?

- А здесь мы собирались после школы - ты, я, Борис, Джангир.

- Кстати, где они сейчас? В последние годы я никого из них не встречала.     *

- Борис преподает в нашей школе. Джангир трудится в ка-ком-то научно-исследовательском институте...

-А Заур?

- Он заместитель министра, разъезжает на черной "Волге". Мы еще несколько минут постояли во дворе.

-Хорошо, что пришли. Для меня с этим домом связано все самое хорошее. Зря мы сюда иногда не приходим.

Мы вышли со двора, который казался мне в детстве огром-ным, и побрели по улице, которую до пятнадцати лет я назы-вал "нашей". Ну, ни одного знакомого! Впрочем, я, кажется, знаю этого полного пожилого человека, идущего по тротуару навстречу. А, это дядя Сабир. Постарел он очень... И Саида его узнала.