Где ты?   ::   Леви Марк

Разве нет фотографий с похорон моих родителей? А ведь именно тогда, как мне кажется, я сочла тебя страшно сексуальным!

— Ну и шутки же у тебя, Сьюзен!

— А я не шучу. Да, тогда я почувствовала, что ты сильней меня, и это очень меня поддержало. Знаешь, я никогда не забуду…

— Перестань…

— …что это ты сходил и принес мамино обручальное кольцо во время бдения.

— Ладно, может, сменим тему?

— По-моему, это ты ежегодно напоминал мне о печальной дате. И на целую неделю становился таким внимательным, заботливым и предупредительным в каждую годовщину несчастного случая.

— Давай поговорим о чем-то другом?

— Валяй, переворачивай страницу, будем стариться дальше.

Он замер и посмотрел на нее потемневшими глазами. Улыбнувшись, она продолжила:

— Я знала, что это эгоизм с моей стороны — позволять тебе провожать меня.

— Сьюзен, зачем ты это делаешь?

— Чтобы мечта стала реальностью. Я не хочу закончить как мои родители, Филипп. Всю свою жизнь они только и делали, что выплачивали кредиты. Чего ради? Чтобы погибнуть, впечатав в дерево классную тачку, которую только что купили? Вся их жизнь уместилась в две секунды вечерних новостей, которые я смотрела по отличному, правда, еще не оплаченному, телеку. Я никого и ни за что не осуждаю, Филипп, но я хочу другого, и, заботясь о людях, я чувствую себя живой.

Он растерянно глядел на нее, восхищаясь ее решимостью. После несчастного случая она изменилась, словно ее годы пронеслись галопом, как карты, которые для быстроты сдают по две. Сьюзен уже не выглядела на свои двадцать один — разве что когда улыбалась.

Правда, улыбалась она часто. Закончив начальный цикл в колледже и получив диплом гуманитарного училища, она вступила в Корпус Мира, гуманитарную организацию, отправляющую молодежь в бедствующие страны для оказания помощи.

Менее чем через час она на два долгих года улетит в Гондурас. За несколько тысяч километров от Нью-Йорка, по другую сторону экватора.

* * *



На берегах залива в Пуэрто-Кастилье, да и в Пуэр-то-Кортесе тоже, все, кто собирались заночевать под открытым небом, отказались от этой идеи. К концу дня поднялся ветер и дул все сильнее и сильнее. Никто не беспокоился. Не в первый и не в последний раз надвигался тропический ураган. Жители привыкли к ливням, частым в этом сезоне. Казалось, день угас несколько раньше, и птицы скрылись кто куда — верный знак грядущей непогоды. Ближе к полуночи взметнулись в воздух клубы песка, повиснув над землей темной тучей. Волны стремительно нарастали, заглушая крики людей, закреплявших лодки у причалов.

Небо рассекали вспышки молний, а кипящая белой пеной вода опасно кренила и раскачивала понтоны. Под натиском волн суда с треском стукались друг о друга. В 2 часа 15 минут тридцатипятиметровое грузовое судно «Сан-Андреа» оказалось выброшенным на рифы, в его борту по всей длине образовалась пробоина, и оно затонуло за восемь минут. В это же время в Эль-Голасоне, маленьком аэропорту

Ла-Сейбы, серебристо-серый DC3, стоявший возле ангара, внезапно взлетел и приземлился у башни контроля за полетами. Пилота на борту самолета не было. Оба пропеллера погнулись, а корпус разломился пополам. Несколькими минутами позже перевернулся набок грузовик-цистерна, и от искры вспыхнуло горючее.

* * *



Филипп накрыл рукой руку Сьюзен, перевернул и погладил ее ладонь.

— Я буду очень по тебе скучать, Сьюзен.

— Я тоже… очень.

— Я горжусь тобой, хотя мне и не нравится, что ты вот так меня бросаешь.

— Замолчи, мы ведь договорились, что не будет никакого нытья.

— Не требуй невозможного!

Склонившись друг к другу, они почувствовали, как грусть расставания примешивается к счастью девятнадцатилетней дружбы, вместившей в себя почти всю их жизнь.

— Ты будешь давать о себе знать? — спросил он тоном маленького мальчика.