Генерал   ::   Акутагава Рюноскэ

Штабной офицер с выражением некоторого разочарования на багровом жирном лице сообщил переводчику содержание следующего вопроса. Переводчик заговорил намеренно энергично, чтобы никто не заметил, как ему скучно:

– Если ты не шпион, зачем же ты бежал?

– Как же не бежать? Ведь японский солдат чуть не набросился на меня, – нисколько не робея, ответил второй китаец со свинцово-серой кожей, должно быть, курильщик опиума.

– Но ведь вы шли по дороге в полосе военных действий? Человеку мирному ходить здесь незачем… – сказал адъютант, умевший говорить по-китайски, и бросил на бескровное лицо китайца злобный взгляд.

– Нет, есть зачем. Как мы только что говорили, мы шли в Синмынтунь разменять бумажные деньги. Вот они, посмотрите.

Бородатый китаец спокойно обвел взглядом лица офицеров. Штабной офицер фыркнул, в глубине души ему было приятно, что адъютант получил отпор.

– Разменять деньги? Рискуя жизнью? – не желая сдаваться, сухо усмехнулся адъютант. – Во всяком случае, пусть разденутся догола.

Переводчик перевел приказание, и китайцы, опять без всякого страха, быстро разделись.

– На нем остался набрюшник? Давай-ка его сюда.

Беря в руки набрюшник, переводчик почувствовал, что белое полотно еще пропитано теплом тела, и это вызвало у него ощущение какой-то грязи. В набрюшнике торчали три толстые булавки длиной в три сун. Офицер долго разглядывал эти булавки при свете, падавшем из окна. Однако, за исключением узора из сливовых цветов на плоских головках, на них не было ничего необычного.

– Что это такое?

– Я лечу уколами, – не смущаясь, спокойно ответил бородатый.

– Снимите башмаки.

Китайцы следили за ходом обыска почти бесстрастно, даже не прикрывая то, что всегда прикрывают. Не говоря уже о штанах и куртке, ни в башмаках, ни в носках не нашлось ничего уличающего. Оставалось только распороть башмаки. С этой мыслью адъютант хотел было обратиться к штабному офицеру.

Но в эту минуту из соседней комнаты внезапно вошел командующий армией в сопровождении командира и офицеров из штаба армии. Генерал как раз посетил командира бригады, чтобы о чем-то договориться с адъютантами и штабом.

– Русские шпионы?

Задав этот вопрос, генерал остановился перед китайцами и окинул их острым взглядом. (Впоследствии некий американец как-то раз беззастенчиво сказал, что в глазах знаменитого генерала было что-то маниакальное. В этих маниакальных глазах, особенно в таких случаях появлялся зловещий блеск.) Штабной офицер коротко доложил генералу обстоятельства дела. Генерал время от времени кивал, словно что-то припоминая.

– Остается только избить их, чтобы заставить признаться, – сказал штабной офицер.

Тогда генерал показал рукой, в которой он держал карту, на лежавшие на полу башмаки китайцев.

– Распорите-ка башмаки!

У башмаков отпороли и отвернули подошвы. Оттуда вдруг посыпались на пол вшитые внутрь пять-шесть карт и секретные документы. При виде этого оба китайца изменились в лице. Однако все так же молча упрямо смотрели на пол.

– Я так и думал! – самодовольно улыбнулся, генерал, оборачиваясь к командиру бригады. – Башмаки всегда подозрительны. Пусть одеваются. Ну, таких шпионов мне еще видеть не случалось!

– Я поражен проницательностью его превосходительства! – с любезной улыбкой произнес адъютант, передавая командиру бригады доказательства шпионажа. Он словно позабыл, что еще до генерала сам обратил внимание на башмаки.

– Но раз ничего не нашли, даже раздев их догола, значит, могло быть только в башмаках. – Генерал все еще был в превосходном настроении. – Я сейчас же заподозрил, что в башмаках.

Командир бригады тоже был оживлен.