Гимназисты (Семейная хроника - 2) :: Гарин-Михайловский Николай Георгиевич
Страница: 25 из 28 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕОдуряющий запах лип 28.06.10 - 10:04 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
Поделись ссылкой Гимназисты (Семейная хроника - 2) :: Гарин-Михайловский Николай Георгиевич
Затем следовало относительное успокоение, так как учитель хотя и был близорук, но так знал голоса, что, как бы ученики их ни меняли, всегда безошибочно угадывал виновника. - Семенов, запишу, - отвечал он обыкновенно на какой-нибудь крик совы. Если Семенов не унимался, то учитель и записывал его на лоскутке бумажки, причем говорил: - Дайте мне клочок бумажки, - я вас запишу. А класс на все лады повторял: - Дайте мне клочок бумажки, - я вас запишу. И все наперерыв спешили подать ему требуемое с тою разницею, что если он был трезв, то подавали бумагу, а если пьян, то несли, что могли: книги, шапки, перья - одним словом, все, только не бумагу. Услыхали ученики, что учитель получил чин статского советника. В ближайший урок никто его иначе не называл, как "ваше превосходительство"... Причем каждый раз, как он собирался что-нибудь сказать, дежурный обращался к классу и испуганным шепотом говорил: - Тс!.. Его превосходительство хотят говорить. Известие, что Митя - жених, вызвало в учениках еще больший восторг. Это известие пришло как раз перед его уроком. Даже невозмутимый Яковлев, первый ученик, и тот поддался. Рыльский согнул немного коленки, сгорбился, надул лицо и, приставив палец к губам, тихо, медленно, как надувшийся индюк, стал ходить, изображая Митю и приговаривая низким басом: - Жених. - Господа, надо почтить Митю, - предложил Долба. - Надо, надо! - Почтить Митю! - Почтить! - подхватили со всех сторон и с жаром приступили к обсуждению программы празднества. Решено было избрать депутацию, которая бы передала учителю поздравления класса. Выбрали Яковлева, Долбу, Рыльского и Берендю. Карташева забраковали по той причине, что он не выдержит и все дело испортит. Все было готово, когда в конце коридора появилась знакомая сутуловатая фигура учителя. Долгополый форменный сюртук ниже колен, конусом вниз какие-то казацкие штаны, сверток под мышкой, густые волосы, щетина на щеках, колючая борода, торчащие усы и вся нахохлившаяся фигура учителя производила впечатление помятого после драки петуха. Когда он вошел, все чинно встали, и в классе воцарилась мертвая тишина. Всех так и подмывало рявкнуть, потому что Митя был интереснее обыкновенного. Он шел, нацелившись, прямо к столу, неровно, быстро, стараясь соблюсти и достоинство и стремительность в достижении цели, шел так, точно боролся с невидимыми препятствиями, боролся, одолевал и победоносно подвигался вперед. Было очевидно, что на завтраке успели усердно поздравить жениха. Лицо его было краснее обыкновенного: угри, налитый красный нос так и блестели. - Просто хоть воду жми, - весело, громко заметил Долба, пожимая плечами. Учитель усиленно заморгал, на мгновение задумался, уставившись в окно, и проговорил: - Садитесь. - Не можем, - ответил ему класс почтительным шепотом. Митя опять задумался, выкатил глаза, замигал и повторил: - Пустое, садитесь. Тихий стон умирающих от нестерпимых судорог смеха сорока человек пронесся по классу. С задних скамеек поднялись четыре выборных для поздравления депутата. Все они шли, каждый отдельно, по четырем проходам к учительскому месту, чинно и торжественно. Учитель щурился, они шли, а класс, замирая, наблюдал. Лучше других был Яковлев. Он священнодействовал. На его лице было написано такое величественное, несокрушимое достоинство, такое серьезное проникновение своей ролью и в то же время так коварно раздувались его ноздри, что без смеха на него нельзя было смотреть. У Долбы получалось нечто неестественное, натянутое, желание разодолжить. Рыльский хотел быть и актером и зрителем, к своей роли относился недостаточно серьезно. Долговязый Берендя шагал слишком невдохновенно своей обычной походкой человека, которого то и дело толкают в шею. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|