Гиви и Шендерович   ::   Галина Мария

А потом вышел! Откупился, вроде… и ну пошел дела крутить! Ничего! Я ему еще покажу, кто из нас наверху! Слушай, этот малый, на таможке, — Шендерович придвинулся к уху Гиви и интимно зашептал, — он говорит, что сейчас хорошо идут самурайские мечи. Ну, липовые, конечно. То есть, просто деревянные. В общем, всякие причиндалы для восточных единоборств. Шаолиньские бамбуковые посохи, там… Короче, пригоним от китайских товарищей партию, а он поможет реализовать! А?

— Не «а», — твердо сказал Гиви.

— Я еще куплю эту гостиницу, — сквозь зубы процедил Шендерович.

— Ты же царь! — напомнил Гиви, — ты ж из Ирама такие изделия художественные вывез!

— Какие к черту изделия, мне еще бабки отдавать, пока счетчик не натикал печальный и закономерный конец! Паршивая верблюдица эта, будь она неладна! Одна перевозка во столько обошлась! Потом Витька этот, сука, даром что за одной партой штаны протирали… А билеты второго класса? А паспорта наши фальшивые? Это тебе не кот начхал! Ладно, друг, пошли! Шендерович не бросит собрата по престолу одного в порту! Я тебя подвезу! Ах, ты, моя красавица!

Алка с интересом отреагировала, но Шендерович обращался к Аль-Багум.

— Мы что, на верблюде поедем? — в ужасе спросил Гиви.

— А как я ее, на такси повезу? — обиделся Шендерович, — она в такси не поместится!

— Нет, — сказал Гиви, — я, пожалуй, в пароходство пойду. Мне маме телеграмму надо дать. А то она волнуется. Она так плакала, когда я из Тель-Авива звонил!

— Ну, так вечером приходи! — обрадовался Шендерович, — Канатная десять. Ты только спроси где Шендерович, тебе сразу и покажут! Шендеровича всякий знает!

— Не сомневаюсь, — сказал Гиви. — До свидания, Миша.

— До вечера.

— До вечера, — согласился Гиви. — До свидания, Алла.

Алка подала ему прохладную белую руку.

— Уезжаешь, значит, — сказала она задумчиво.

— Это как начальство, — осторожно ответил Гиви.

— Ты знаешь, — задумчиво разглядывая его, проговорила Алка, — я тут подумала… Мне, в общем, тут, в Одессе, особенно ловить нечего. Отдохнула неплохо, ну и ладно. Это ж, все-таки, провинция… То есть, жить тут можно, а вот работать проблематично. А мне диссертацию писать надо.

— Ну, хорошая мысль, — осторожно произнес Гиви.

— Так если я с тобой в Питер поеду? Познакомишь с мамой…

Гиви представил себе Алку, дружелюбно похлопывающую по плечу ошарашенную маму, и зажмурился.

— Если честно, надоела мне эта жара, — говорила тем временем Алка, ласково беря его под руку и подставляя грудь прохладному морскому ветру, — потом, опять же, семитологическая школа у вас хорошая, сын профессора Зеббова угаритский ведет! Ты где живешь, в коммуналке?

— Ага, — сказал Гиви.

— А мама где?

— Тоже в коммуналке, только в другой. У сестры.

— А там сколько комнат?

— Две.

— Ну, мы переедем к ней, в твою комнату тетю отселим, как ее зовут, кстати?

— Натэлла, — мрачно сказал Гиви.

— Тетю Натэллу отселим, тут я квартиру продам, или нет… оставлю, мы будем летом приезжать. А зимой сдавать. А мама пусть с нами живет, это нехорошо, когда пожилой человек отдельно. Ты увидишь, мы с ней поладим!

— Эх! — сказал Гиви.

— Эй, друзья, вы идете? — Шендерович гордо возвышался на Аль-Багум. — Видите вон того лоха? Так я забился с ним на сто баксов, что на ней въеду наверх по Потемкинской! Будете свидетелями!

— Броненосец! — презрительно произнесла Алка, — Потемкин! Бухар эмирский!

— На сто баксов! Гиви, ты слышал? Он сказал!

— Слышал-слышал, — сказал Гиви.

— Я не говорю по-русски.

— Как вы сказали? Я не понимаю.

— Повторите, пожалуйста.

— До свидания.

— Как ни странно, тоже «До свидания».

— Нас обокрали!

— Нет, как это по-турецки… Вчера вечером.

— Где находится ближайший полицейский участок?