Гламур   ::   Прист Кристофер

Тогда он заставил себя не думать об этом, попробовал смириться с тем, что те несколько недель, память о которых не вернулась, останутся потерянными навсегда.

— Как Вудбридж решился пойти на такой эксперимент?

— Он просто дал согласие. Идея принадлежит Сьюзен.

— Неважная идея.

— Это не ее вина, — заметил Штур. — Посмотрите на себя: вы же совершенно бесчувственны! А Вудбридж еще опасался, что встреча с ней может вас травмировать. Это, между прочим, было главным его возражением. И вот вы сидите как ни в чем не бывало, а девушка рыдает.

— Ничем не могу помочь.

— Ну так и ее не вините. — Штур поднялся и засунул газету обратно в карман. — Нет смысла продолжать. Я позвоню вам, прежде чем приехать снова. Где-нибудь через месяц или около того. Возможно, к тому времени вы станете более восприимчивым.

— А девушка?

— А я собираюсь вернуться ближе к вечеру.

Оказывается, она была в комнате — стояла возле него, за его левым плечом, опершись рукой на спинку коляски и глядя на него сверху вниз. При звуке ее голоса Грей удивленно встрепенулся, потревожив свою негнущуюся шею, словно только сейчас завершил это движение ей вслед, на которое не решился прежде, когда она в слезах выскочила в коридор. Как давно она здесь — рядом с ним, но вне поля его зрения? Штур и не подумал дать ему знать, что она вернулась.

— Подожду вас в машине, — сказал Штур девушке. Он прошел мимо коляски, и Грей снова ощутил неприятный осадок из-за того, что все присутствующие выше его. Сьюзен села в кресло на прежнее место.

— Простите, что не сдержалась, — сказала она.

— Что вы, извиняться следует мне. Я был с вами непозволительно груб.

— Сейчас я не останусь. Мне нужно время, чтобы подумать, но я еще зайду к вам позже.

— После ленча у меня физиотерапия, — сказал Грей. — Нельзя ли перенести встречу на завтра?

— Думаю, удастся. Тони должен вернуться в Лондон прямо сейчас, но я могла бы задержаться здесь.

— Где вы остановились?

— Мы ночевали в Кингсбридже. Надеюсь, что как-нибудь смогу договориться с администрацией отеля.

Во время разговора она, как и прежде, не смотрела на него прямо, лишь изредка бросала короткие взгляды сквозь пряди тонких волос. Она уже не плакала, но заметно побледнела. Ему хотелось вспомнить ее, почувствовать что-то по отношению к ней, но напрасно: она оставалась для него посторонней. Пытаясь подыскать другие слова, более душевные, чем холодные фразы насчет завтрашней встречи, он спросил:

— Вы уверены, что все еще хотите поговорить со мной?

— Да, конечно.

— Тони сказал, что мы, я хочу сказать, вы и я одно время были…

— Да, мы были вместе какое-то время. Все продолжалось недолго, но тогда это имело значение. Надеялась, что вы вспомните.

— Сожалею, — сказал Грей.

— Не будем об этом. Я приду завтра с утра. Постараюсь держать себя в руках.

Желая объясниться, он сказал:

— Когда вы появились здесь с Тони Штуром, я подумал, что вы работаете на его газету, поэтому все так и получилось.

— Я была вынуждена обратиться к ним, чтобы узнать, где вы находитесь. Ничего другого не оставалось. Видимо, у них исключительные права на вас и вашу историю.

— Как это могло случиться?

— Понятия не имею. — Она взяла свою холщовую сумку на длинном ремне. — Я вернусь завтра.

Она встала и, осторожно положив узкую ладонь на его руку, спросила:

— Вы уверены, что хотите этого?

— Приходите утром, оставайтесь на ленч или дольше, как пожелаете.

— Скажите только одно: вам очень больно? Мне ведь и в голову не приходило, что вы все еще в инвалидном кресле.

— Теперь мне лучше. Все мало-помалу проходит.

— Ричард?.. — Ее пальцы все еще покоились на тыльной стороне его руки.