Глеб   ::   Алексеев Иван

Поздно Глеб, занятый страданием, заметил Адама, вереща несшегося прямо на него, спасаясь от второй плети. Червь нарочито гнал их друг на друга, чтобы насладиться зрелищем столкновения. Ожидания его оправдались. Друзья разлетелись в разные стороны, оставив на земле вылетевшие зубы и сгустки вытекшей крови. Червь удовлетворенно защелкал в воздухе своими бичами.

Недолго друзья приходили в себя. Червь снова напустился на них, погнал на второй круг. Глеб ткнулся было в заросли, но вылетел из них с еще большей спешкой, нежели влетел: десяток отвратительных тварей, будто специально там карауливших, набросились на него, выказав завидный аппетит. Во второй раз друзья избежали столкновения, вовремя заметили друг друга, что как ни странно также обрадовало червя. Казалось, что игра тянется бесконечно долго, что они так и умрут, исполосованные плетьми. Вновь и вновь они с разбегу налетали один на другого, то сталкиваясь, то уворачиваясь. И только когда ушли последние силы, когда боль потеряла остроту, не находя отклика в исчезавших сознаниях, когда устал и сам червь, все завершилось. Платформа с легким шорохом тронулась, увозя мучителя, забывшего свои, теперь уже поломанные, игрушки. А из стен лишайниковых джунглей потянулись невообразимые монстры, терпеливо дожидавшиеся окончания экзекуции. Теперь они должны были получить награду за свое терпение, хотя, быть может, представление развлекло их.

Множество волосоподобных существ, собравшихся в единые жгуты, напоминавшие порции макарон, втекли в тела, используя для проникновения все имевшиеся отверстия, только лишь для того чтобы перекочевать в желудки иных существ, вознамерившихся пожрать эти тела. Некий огромный слизняк - носитель парадокса: на вид склизкий и мокрый, на ощупь сухой и эластичный, - накатился на Адама, накрыл его своей бесформенной тушей, но тут же ретировался, согнанный хищником пострашнее. Диск размером со стол, покрытый разноцветными узорами, притягательными взору, как крылья бабочки, поразил толстяка изрядным разрядом электричества, а затем ударил молнией и в Адама. Кулинарное действо диска пришлось не по душе макаронам, тотчас с Адамом распрощавшимся. За Адамом настал черед Глеба подвергнуться электрошоку. Вскоре поляна опустела. Монстры предпочли голод ударам тока.

У электрического клопа дыра для поглощения пищи зияла прямо на брюхе. Глеб с Адамом очутились в желудке сразу, миновав пережевывание и проглатывание. Все это заменили дерущие плоть разряды. Полчаса спустя друзья перевоплотились в питательную субстанцию и продирались в своем хозяине вглубь зарослей, дабы зарыться с ним в слой отмеревших растений и наконец стать новыми элементами организма диска.

Однажды во сне мне привиделось отвратительное создание - маленькая горгулия с премерзкой физиономией - показавшееся мне, однако, беззащитным, в чем-то славным, даже милым.

Перипетии сна, как водится, забылись, оставив лишь странный образ. Так и остался бы он крохотным пятнышком в круговороте памяти, если бы однажды не занес меня рок в большой, старый и грязный город. Уже на вокзале охватила меня необъяснимая радость от встречи с этим немытым обиталищем людей. То ли аромат весны, гоняемый ветерком вместе с древесным пухом, то ли ласковое послеобеденное солнце, золотившее обращенные к нему стены домов, оставляя загадку тени на остальных, то ли светлые лица счастливых прохожих, а скорее все это вместе, густо приправленное неясным узнаванием, этаким дежавю, туго стянуло сердце. И даже суетливая возня столь нелюбимых мною мух, отогревшихся от спячки и слетевшихся со всей округи на запахи привокзальных закусочных умиляла меня, будучи пренепременной участницей пробуждения природы.