Головнин. Дважды плененный   ::   Фирсов Иван Иванович

Нынче лишь накануне прислал курьера.

В полдень весь состав Морского корпуса построили во фронт на плацу. Приняв доклад от своего помощника, капитана 1 ранга Федорова, адмирал неспешно обошел весь строй. Несколько задержавшись около выпускных классов гардемаринов, он остановился в центре плаца. Сухопарый, подвижный, в ладном парике, он как всегда выглядел подтянутым и немного озабоченным:

— Ведомо вам, господа гардемарины и кадеты, что супостат, Оттоманская Порта, нарушила договор прошлой осенью и пытается отторгнуть исконные земли российские.

Заложив руки за спину, сделал несколько шагов вдоль строя, как бы собираясь с мыслями:

— Нынче недруги наши оживились и на берегах Балтийских, матушка-государыня повелела посему пополнить корабельный состав. Однако офицеров нехватка великая.

Директор подошел к правому флангу, где выстроились выпускные гардемаринские классы. В одном из них вытягивал шею четырнадцатилетний Юрий Лисянский, неподалеку торчал долговязый, семнадцати лет от роду Иоганн Крузенштерн, перекрещенный в Ивана…

— Посему ея императорское величество высочайшим указом подписала в нынешнем году произвести выпуск господ гардемаринов сверх срока, без стажирования.

В рядах старших загудели. Адмирал выждал, пока не установилась тишина, и закончил:

— Не уповайте, что все в легкости произойдет. Испытаны будете по всем предметам, после чего выпущены «за мичманов». Кампанию проведете в должностях офицерских и ежели аттестованы будете, то вас произведут в мичманы…

На следующий же день начались экзамены. Проверяли строго, никакой поблажки выпускникам не делали, но и не «заваливали». Экзамены еще не закончились, а выпускникам начали давать денежное довольствие на пошивку новых мундиров. Все швальни [3] в городе работали день и ночь, без воскресного отпуска.

1 мая 1788 года состоялся офицерский выпуск. Гардемаринов произвели «за мичмана», и все они тут же получили предписание на корабли. Лисянского назначили на фрегат «Подражислав», где он сойдется с командиром Гревенсом, Крузенштерн попал на корабль «Мстислав» под начало Муловского…

Гардемарины-выпускники отправились на флот, а кадеты, со смутным чувством зависти к старшим товарищам, уныло разбрелись по классным комнатам…

Между тем мартовское солнце настойчиво напоминало о приближении весны. Вдоль стенок кронштадтских гаваней, вокруг кораблей, вмерзших в лед, бочек, на которые тянулись швартовые канаты, зачернели проталины. В полдень нагревались высокие борта кораблей, давно исчезли сосульки, от дерева исходила легкая испарина…

Солнечные лучи пробивали толщу окон, пригревали макушки стриженых голов кадетов.

Четвертый месяц Василий Головнин в роте, а одноклассникам кажется, что их коренастый сверстник давно обжился в классе. Видимо, предыдущая жизнь приучила его к аккуратности, бережливому отношению к еде, одежде. Темные угольки любознательных глаз внимательно следили за каждым движением преподавателя. После тишины и размеренности далеких Гулынок Пронского уезда, несколько нудного учения в приходской школе, обязательных занятий с дьяком, жизнь в Морском корпусе встряхнула дремавшую тягу к знаниям. Огромное впечатление на любознательного мальчика произвела первая встреча с преподавателем Николаем Кургановым. Он обучал старших гардемаринов математике, астрономии, навигации. Но частенько заглядывал и к кадетам-первогодкам. Начинал издалека, увлеченно преподавал начала географии, астрономии, историю мореплавания, рассказывал о знаменитых мореходах. Не без гордости советовал малолеткам прежде всего изучить его многолетний труд, «Письмовник».