Гопники (сборник)   ::   Козлов Владимир

Быра бьет по-настоящему и прямо в «солнышко». Таракан отпускает мой воротник. Они уходят. Быра сует свою тетрадку в сумку и тоже уходит. Я сижу на корточках, потом приседаю несколько раз, как меня учили, и иду в класс. Сажусь один.

На следующий день – первой марта. Все серо. Тает. Первый урок – история. До звонка минут пять. Подхожу к Быре. Он смотрит на меня. Я улыбаюсь.

– Привет.

– Привет.

#



Порнуха

Мне стыдно, что я еще ни разу не ебался. Все одноклассники и друзья уже пробовали, а я еще нет. А ведь мне уже четырнадцать.

Раньше мне все это было до жопы: я был «маленьким». А полгода назад вдруг крэйзанулся насчет этого. Стал смотреть по видику порнофильмы дома у Джоника – их покупает его папаша и прячет в шкафу, а Джоник находит. Все карманные деньги я трачу на порножурналы – даже курить бросил специально, чтобы экономить. Ну, и, само собой, дрочу на баб в этих журналах, а иногда и на своих одноклассниц и других знакомых.

В моем районе много блядей, но они все старше меня, и я не знаю, как к ним подъехать. А те, что не старше, тоже ебутся в основном с пацанами из «учила» или со «старыми» мужиками.

* * *



Джоник сегодня пришел ко мне и сказал, что насчет фильмов ничего не будет: его папаша в отпуске и сидит дома. Решили просто пойти погулять. На остановке подкатили двое «старых» пацанов – Крюк и Чура, и Крюк говорит:

– Малые, давайте с вами выпьем.

Это значит, они хотят с нами выпить за наши бабки. Я хотел сказать, что бабок нет, потом подумал: ладно, хер с вами, все-таки пацаны со своего района. Может, напьемся, потом погудим с ними. А то лето кончается, а все какой-то скучняк: нечего и вспомнить потом будет.

Взяли три бутылки «чернила». Это маловато для четверых, но мне особо много и не надо, чтоб забалдеть. Сидим на скамейке во дворе дома, где живет Джоник и пьем по очереди из одного стакана.

«Э, малый, а чего ты не куришь?» – спрашивает меня Крюк. Он раньше учился в нашей школе, потом ушел в «учило», а оттуда его, говорят, выгнали: «мочил» своих мастеров. Я его много раз видел на районе с разными бабами. Они его почему-то, любят, хоть он и уродливый и стрижется налысо, так что видны все шрамы на его корявой башке.

– Не будешь курить – будешь отпизжен, – говорит Крюк.

– Не доебывайся ты до него, Крюк, – защищает меня его приятель, Чура. – Малые заебись: бухло проставили. Курить или не курить – это его дело, правда, малый?

Я киваю. Им с Крюком, похоже, уже «дало в голову», а мне еще нет. Может быть, они до нас уже где-нибудь заправились, или им просто меньше надо, раз они такие алкоголики.

– Ну что, пустим их на хор, а, Крюк? – Чура смотрит на Крюка. У меня внутри что-то взрывается, и ладони начинают потеть, и срать хочется. «Хор» – это значит секс, когда баба одна, а пацанов много.

– К кому на хор? – Крюк кривится губы, улыбаясь.

– К этой, как ее, Наташе, ну, Иркиной подруге.

– А она даст?

– А типа нет? Э, малые, у вас еще бабки есть?

– Немного есть.

– Еще на бутылку «чернила» хватит?

– Не знаю.

Бабок не хватает, приходится «трясти» возле магазина. Мы с Джоником ждем за углом, пока Крюк с Чурой объясняют какому-то малому – ему лет десять – что надо помочь пацанам со своего района. Он долго упирается, потом все-таки отдает деньги. Крюк и Чура берут «пузырь», и мы все вместе идем домой к этой Наташе или как ее там.

Половина нашего района – пятиэтажки для рабочих химзавода, как та, в которой живем мы с Джоником, а вторая половина – настоящие деревенские дома, и в них до сих пор живут без воды и туалета. Таких домов здесь целые улицы, много улиц, все они далеко от остановки, от магазинов, и вообще туда лучше не ходить, потому что там живут много блатных.