Город Баранов   ::   Наседкин Николай

Фу, чёрт! В этом "Херши" первый слог аккурат в точку х-х-х-х... хреновый напиток! Щас бы кваску!

Вадим. Это уж точно. Давай-ка вдогонку, а то первой скучно. (Разливает) Теперь за тебя, Митя! Чтоб ты стал таким же знаменитым и богатым, как твой столичный однофамилец! (Машет рукой, подавляя Митины возражения, выпивает, занюхивает огурцом. Митя, махнув рукой, заглатывает свою порцию следом) Слушай, Мить, ну как у тебя движется дело с "Гибелью России"?

Шилов (мрачно). Застрял... Глазунова повторять не хочется, да и нельзя. А как втиснуть тему такую глобальную в рамки два на пять?

Вадим. А ты мог бы нарисовать картину - "Рождение России"?

Шилов (задумчиво теребит бородку). Рождение?.. Даже в голову не приходило...

Вадим. Не мучайся, есть уже такая. На днях в одной конторе увидел календарь там висит, репродукция. Слыхивал ты про художника А. Набатова?

Шилов. Вроде нет.

Вадим. Я тоже - в первый раз. Представляешь, он Россию в виде молодой прекрасной и совершенно обнажённой девушки изобразил. Она рождается-выходит из какого-то шара - то ли земной шар, то ли яйцо, а может, и то, и другое вместе. Шар этот раскалывается на две половинки, на два лика: слева вестгот какой-то, рыцарь-крестоносец, справа - узкоглазый азиатский лик, монголо-татарский. Они, лица эти - и европейца, и азиата - мертвы, сине-чёрны, безжизненны. А Россия - кровь с молоком, вся полна жизни, глаза голубые светятся. Правда, ангелы-ангелочки с крылышками уже венец терновый на голову ей готовятся примерить, фоном картине - горящие церкви, кровавое зарево пожарищ...

Шилов. И что, Россия у него - совсем нагишом? Да ещё, поди,  и расщеперилась? Это щас модно!

Вадим. Типун тебе! Ничего сального нет - всё со вкусом, в меру. Она, Россия-то, в пол-оборота к зрителю стоит. Только глаза-глазищи - не прикрыты и прекрасны.

Шилов. Ну, что ж, смело. Надо взглянуть. Где, говоришь, видал?

Вадим. В жилконторе нашей. Там у них до сих пор портрет Ленина под стеклом висит, в галстуке и пиджаке, а рядом вот они  Россию обнажённую повесили...

Шилов (бурчит). Вот именно - повесили!.. Давай-ка, именинник, повторим лучше да стихи свои почитай.

Выпивают. Теперь уже с аппетитом набрасываются на колбасу из бизонов и прочую закусь.

Вадим (прожевав). А у меня ведь, Митя, событие... (Протягивает журнал, нарочито небрежно) В последнем "Нашем современнике" - вот, тиснули мои вирши...

Шилов. Да ты что! Ну, друг, поздравляю! "Наш современник" - это... это не хухры-мухры! (Вытирает руки о штаны) Дай-ка!.. О, и с портретом! Молодец! Ну, давай, читай!

Вадим. Нет, Митя, я всё же свои вирши читать тебе не буду - это всё старьё, ты уже слышал не раз. А почитаю лучше вот что... Слушай. (Достаёт  из-под матраса номер "Барановской жизни") Надеюсь, ты не начал читать местные газеты?

Шилов (оскорблёно). Я что - гребанулся? Одни дерьмократам задницу подтирают, другие - коммунякам. Чума на оба ихних дома!

Вадим. Ну, тут ты горячишься, бывают и в наших газетах проблески. Вот, смотри, каких поэтов иногда всё же печатают:

"Колокольный звон всея Руси

Небеса с землей соединяет.

Господи, помилуй и спаси!

Мой народ беды своей не знает.

С куполами сорвана душа,

В трауре великая держава...

Погибает Русь не от ножа,

От идей, что плещутся кроваво..."

Шилов (возбуждённо). Кто это, кто? Как зовут?

Вадим. Владимир Турапин. Смотри, вот портрет его. (Передаёт газету Шилову) Сам он из Москвы, но жил когда-то, в детстве, у нас, в нашей области. Так что - земляк. Кстати, Митя, а я ведь лично знаком с Турапиным

Шилов. Да ты что!

Вадим. Да-да! В общаге Литинститута встречались. Он на первый курс поступил, когда я уже заканчивал. Правда, он в матину пьяный всегда был, так что стихов его я тогда не слышал.