Госпожа Абу-Симбела   ::   Жак Кристиан

Во время восхода солнца свет шел по направлению к храму и освещал заднюю часть святилища, где, сидя на каменной скамье, находились четыре бога: Pa-Гор, бог страны света, « ка » Рамзеса, Амон, скрытый бог, и Птах-строитель, последний оставался в тени, кроме весеннего и осеннего равноденствия; в эти два утра свет поднимающегося солнца слегка касался статуи Птаха, чьи слова, поднимавшиеся из самых недр скалы, некогда услышал Рамзес: «Я братаюсь с тобой, я даю тебе долголетие, постоянство и силу; мы соединены в радости сердца, я делаю так, чтобы твоя мысль пребывала в гармонии с мыслью богов, я выбрал тебя и придаю твоим словам действенность. Я питаю тебя жизнью, чтобы ты давал жизнь другим».

Когда царская чета вышла из храма, египтяне и нубийцы издали крики ликования. Настал момент освящения второго святилища, посвященного царице и носящего имя «Нефертари, для которой встает солнце».

Великая Супруга Фараона преподнесла цветы богине Хатор, чтобы осветить лицо богини звезд; отождествляя себя с Сешат, хозяйкой Дома Жизни, Нефертари обратилась к Рамзесу:

— Ты придал гордость и храбрость Египту, ты его властелин; как звездный сокол, ты распростер крылья над своим народом, для него ты подобен несокрушимой звездной стене, которую никакая враждебная сила не смогла бы преодолеть.

— Для Нефертари, — ответил царь, — я построил храм, высеченный в настоящей нубийской горе, в прекрасном песчанике навечно.

На царице было длинное желтое платье, колье из бирюзы и позолоченные сандалии; на голубом парике покоилась корона, состоявшая из двух длинных тонких коровьих рогов, заключавших между собой солнце, которое поднимали два высоких пера. В правой руке она держала ключ жизни; в левой — гибкий скипетр, напоминавший лотос, поднявшийся из воды в первое утро мира.

Возвышаясь над колоннами храма, царицу окружали улыбающиеся лица богини Хатор, высеченные на стенах ритуальные сцены, объединяющие Рамзеса, Нефертари и богов.

Царица оперлась на руку Фараона.

— Что происходит, Нефертари?

— Немного устала...

— Хочешь, мы прервем этот ритуал?

— Нет, я желаю пройти каждый уголок этого храма с тобой, прочесть каждый из этих текстов, присутствовать на каждом подношении... Разве не для меня ты построил это жилище?

Улыбка супруги успокоила царя. Он действовал в соответствии со своим желанием, и они освятили каждую часть храма вплоть до наоса, где появлялась звездная корова, выражение Хатор, выходящей из скалы.

Нефертари долго оставалась в сумраке святилища, как если бы нежность богини могла рассеять холод, который проникал в ее вены.

— Я хотела бы вновь увидеть сцену коронации, — попросила она у царя.

С одной и другой стороны изображения царицы, силуэты, выполненные почти с нереальной тонкостью, Исида и Хатор поддерживали ее корону. Скульптор запечатлел мгновение, во время которого женщина этого мира вступала в божественную вселенную, чтобы свидетельствовать на земле о ее реальности.

— Обними меня, Рамзес.

Нефертари была холодна.

— Я умираю, Рамзес, я умираю утомленной, но здесь, в моем храме, с тобой, так близко от тебя, мы составляем одно существо навсегда.

Царь прижал ее так сильно к себе, что на миг ему показалось, будто он сможет удержать ее жизнь, которую она отдавала своим близким и Египту, чтобы помочь им избежать беды.

Рамзес увидел, как спокойное и чистое лицо царицы застыло, и ее голова медленно склонилась. Дыхание Нефертари замерло.

Рамзес понес Великую Супругу Фараона на руках, как невесту, которую будущий супруг переносит через порог своего жилища, чтобы скрепить брак. Он знал, что Нефертари станет нетленной звездой, которой ее мать-небо даст новое рождение и что она поднимется на барку вечного странствия, но как это знание могло бы уменьшить непереносимую боль, разрывавшую его сердце?

Рамзес пошел к воротам храма. С опустошенной душой и потерянным взглядом он вышел из святилища.

Дозор, золотисто-желтый старый пес, только что испустил дух между лапами льва, который нежно лизал голову своего друга, чтобы вылечить его от смерти.

Рамзес слишком страдал, чтобы плакать.