Грабеж   ::   Лесков Николай Семенович

Прикрыл и говорит:

- Привести сюда дьякона!

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Входит сухощавый дьякон, весь избит и голова перевязана. Цыганок на меня смотрит и говорит:

- Видишь?!

Кланяюсь и говорю:

- Ваше высокоблагородие, я все претерпеть достоин, только от дальнего места помилуйте. Я один сын у матери.

- Да нет, ты христианин или нет? Есть в тебе чувство?

Я вижу этакий разговор несоответственный и говорю:

- Дяденька, дайте за меня барашка, вам дома отдадут.

Дядя подал.

- Как это у вас происходило?

Дьякон стал рассказывать, что "были, говорит, мы целой компанией в Борисоглебской гостинице, и очень все было хорошо и благородно, но потом гостинник посторонних слушателей под кровать положил за магарыч, а один елецкий купец обиделся, и вышла колотовка. Я тихо оделся и сам вышел, но как обогнул присутственные места , вижу, впереди меня два человека подкарауливают. Я остановлюсь, чтобы они ушли дальше, и они остановятся; я пойду - и они идут. А вдруг между тем издали слышу, еще меня кто-то сзади настигает... Я совсем испугался, бросился, а те два обернулись ко мне в узком проходе между барок и дорогу мне загородили... А задний с горы совсем нагоняет. Я поблагословился в уме: Господи , благослови! Да пригнулся, чтобы сквозь этих двух проскочить, и проскочил, но они меня нагнали, с ног свалили, избили и часы сорвали... Вот и цепочки обрывок".

- Покажите цепочку.

Сложил обрывочек цепочки с тем, что при часах остался, и говорит:

- Это так и есть. Смотрите, ваши эти часы?

Дьякон отвечает:

- Это самые мои, и я их желаю в обрат получить.

- Этого нельзя, они должны остаться до рассмотрения.

- А как же,- говорит,- за что я избит?

- А вот это вы у них спросите.

Тут дядя вступился.

- Ваше высокородие! Что же нас спрашивать понапрасну. Это в действительности наша вина, это мы отца дьякона били, мы и исправимся. Ведь мы его к себе в Елец берем.

А дьякон так обиделся, что совсем и не в ту сторону.

- Нет,- говорит,- позвольте еще, чтобы я в Елец согласился. Бог с вами совсем: только упросили, и сейчас же на первый случай такое надо мной обхождение.

Дядя говорит:

- Отец дьякон, да ведь это в ошибке все дело.

- Хороша ошибка, когда мне шею нельзя повернуть.

- Мы тебя вылечим.

- Нет, я,- говорит,- вашего лечения не хочу, меня всегда у Финогеича банщик лечит, а вы мне заплатите тысячу рублей на отстройку дома.

- Ну и заплатим.

- Я ведь это не в шутку; меня бить нельзя... на мне сан.

- И сан удовлетворим.

И Цыганок тоже дяде помогать стал:

- Елецкие,- говорит,- купцы удовлетворят... Кто там еще за клином есть?

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Вводят борисоглебского гостинника и Павла Мироныча. На Павле Мироныче сюртук изодран, и на гостиннике тоже.

- За что дрались? - спрашивает Цыганок.

А они оба кладут ему по барашку на стол и отвечают:

- Ничего,- говорят,- ваше высокоблагородие, не было, мы опять в полной приязни.

- Ну, прекрасно, если за побои не сердитесь - это ваше дело; а как же вы смели сделать беспорядок в городе? Зачем вы на Полешской площади все корыты, и лубья, и оглобли поваляли?

Гостинник говорит, что по нечаянности.

- Я,- говорит,- его хотел вести ночью в полицию, а он - меня; друг дружку тянули за руки, а мясник Агафон мне поддерживал; в снегу сбились, на площадь попали - никак не пролезть... все валяться пошло... Со страху кричать начали... Обход взял... часы пропали...

- У кого?

- У меня.

Павел Мироныч говорит:

- И у меня тоже.

- Какие же доказательства?

- Для чего же доказательства? Мы их не ищем.

- А мясника Агафона кто под корыто подсунул?

- Этого знать не можем,- отвечает гостинник,- не иначе как корыто на него повалилось и его прихлопнуло, а он заснул под ним хмельной. Отпустите нас, ваше высокоблагородие, мы ничего не ищем.

- Хорошо,- говорит Цыганок,- только надо других кончить. Введите сюда другого дьякона. Пришел черный дьякон.