Громовержец. Битва титанов   ::   Петухов Юрий

А слова зловещие как сейчас в висках стучали, били молотом: «А быть тебе, княже, убиту! И быть твоим землям пояты! И придут те напасти от сына твоего нерожденного! И погубит он тебя и на трон твой воссядет! И сотрет память по тебе в человеках и камнях… Так боги рекут, княже преславный!» Скреву било как в ознобе, будто все триде-сять лихорадок-трясовиц на нее разом напали. Но запомнила слово в слово, что вещунья Крону нашептывала в келее темной над чаном с огненным варевом, в коем печень жертвенного вола грядущие тайны раскрывала. Первым делом хлестанула Рея повитуху наотмашь ладонью, впервые в жизни руку на нее подняла и опустила, чтоб не таилась за дверями, не подслушивала. А сердце уже обмерло. И слезы на щеках застыли… Кто лучше княгини знал буйного и скорого на суд Крона! Надо было спасать… не себя, младенца не явившегося на свет белый. Уж как она тогда молила Рода Вседержителя уберечь от мужниного гнева, отвести беду! Да, видно. Господь Всесущий кого любил, того и испытывал в тяготах и лишениях, в борениях жизни и смерти. Ворон сразу понял княгиню. Бежать! Что еще могли они, только бежать от лютого гнева всесильного и неукротимого владыки. Прорывались на север — полдружины положили, успел Крон заставы Выставить, обложил с трех сторон, одно море синее для них осталось да острова бесчисленные, малые, не спрячешься, не затаишься… На одном Скрытне укрыться можно было. Память о чудном острове в тысячелетиях жила по всем землям русским, никто не ведал, сколько там тайников и кладов зарыто было, сколькие беглецы приют свой нашли. Добрая слава о Скрытно шла. И недобрая. Страшились Скрытая смертные, ибо не было его прекраснее, но не было и коварнее, ведь скрывался Скрытень не только за окоемом, невидимый в далях синих, но бывали страшные годины, когда скрывала его сама пучина морская, поглощая в себя и истребляя все живущее, и насылала она предвестницей беды несметные тучи черного и серого пепла, и засыпала им травы и ручьи, склоны горные, и катила волну выше скал. Бушевал царь морской, извергая мощь свою и злобу на род людской чрез жерло преиспод-нее, что высилось пиком Острова-Буяна [4] в полудне морского хода от Скрытая. Буянил Буян так, что небо застило днем будто ночью и твердь земная содрогалась. Ни один предсказатель-вещун не мог поведать, когда выплеснет наружу мир преисподний свою ярость смертную и пожрет очередных смельчаков. И потому бежали на Скрытень лишь отчаявшиеся, те, кому бежать больше некуда было, кого земля добрая носить отказывалась. Изгои бежали на Скрытень судьбу свою пытать.

Но бывало когда и там настигала изгоев кара. Ворон придержал коня Реи, снял с головы бронзовый пшем с оскаленной волчьей пастью забрала, тряхнул черными волосами.

— Гляди!

Рея обернулась. Они не теряли времени и забрались довольно-таки высоко по склону ближней от моря горы, скрывающей за собою целый мир зеленых долов, перевалов и вершин. Позади, как и повсюду, была ночь, покрывающая одинаковой тьмой и воды морские и земли. Но в ночи этой, далеко внизу полыхал огонь — горела лодья княгинина, сомкнувшись в бою со стругом великокняжьим, горел и сам струг, сверкало под ними и округ плавящимся багряным золотом море.

— Господи, упокой их души, — молила рядом Скрева, и голос ее, полный слез, дрожал.

Дружинники-кореваны смотрели молча. Там внизу гибли братья, гибли ради них, ради княгини, сдерживая погоню. Была бы их воля, пошли бы на преследователей грудью: меч на меч, копье на копье.

— Ну хватит! — прервал вынужденную стоянку Ворон, он первый отвечал за владычицу, за всех прочих. — Н-ну! Пошли!

Рея смахнула слезинку незаметно, будто ненароком — никто не должен видеть даже во тьме кромешной, что она умеет плакать.