Святой в Лондоне   ::   Чартерис Лесли

Пора было кончать, иначе Ренвей мог дать еще одну очередь и совершенно случайно не промахнуться.

Еще ниже... Но никакой гражданский самолет не мог выйти из такого пике, не поломав крылья. Так что выводить его надо было очень мягко, но и в этом случае всякое могло случиться. Хладнокровно, как будто ведя машину на скорости двадцать миль в час, Святой прикинул расстояние и почувствовал сопротивление ручки. На мгновение ему показалось, что его самолет врежется в кабину истребителя точно в том месте, где стоит прицел...

Хрясь!

Самолет Саймона содрогнулся так, как будто в него попал крупнокалиберный снаряд. Цветная карта бешено завертелась перед его глазами, но Саймону все же удалось перейти в управляемый полет. Он огляделся: крылья, похоже, выдержали. Нос машины постепенно пошел вверх и наконец встал горизонтально. Саймон посмотрел вниз.

В пятистах футах под ним "хаукер" падал в медленном штопоре. Его хвостовое оперение было разрушено как будто ударом исполинской дубинки, и из всей этой мешанины торчали какие-то обломки, очень похожие на остатки шасси самолета Саймона. Он увидел в кабине лихорадочно борющегося с управлением Ренвея и почувствовал укол жалости, что, однако, не отразилось на его лице. В конце концов, этот человек был безумен... Но даже если он был убийцей и собирался убивать снова, его собственная смерть будет не из приятных. Тут Саймон вспомнил про находящиеся на борту истребителя бомбы и понял, что конец будет быстрым.

Святой наблюдал за падающим самолетом с застывшим удивлением. Если он врежется в море, то бомбы могут и не взорваться. Скалы были очень близко, но самолет падал, крутясь и раскачиваясь, как осенний лист... Казалось, на землю он так и не упадет.

Но по какой-то прихоти аэродинамики, с которой сталкивался каждый летчик, самолет вдруг выровнялся. На мгновение он как бы завис в воздухе, а потом, как бумажная стрелка, по абсолютно прямой линии устремился вниз и врезался точно в кромку прибоя, разбивавшегося о подножия белых утесов. В следующую же секунду на месте падения поднялся огромный язык оранжево-фиолетового пламени.

* * *



Саймон Темплер отпил глоток хереса и закурил сигарету.

– Все остальное было довольно просто. Я очень аккуратно сел на воду ярдах в пятидесяти от берега, и меня подобрала моторная лодка. С Тилом мы встретились на середине подъема на скалы, и я показал ему вход в пещеру. Только мы туда заглянули, а навстречу карабкается Петровиц со своей командой. Самолет Ренвея взорвался прямо над подводным входом в пещеру и обрушил его, так что подводная лодка оказалась запертой внутри. Наверное, экипаж лодки, наблюдая нашу драку, сообразил, что что-то вышло не так, и собрался уже было разбежаться по домам. Они летели под всеми парусами в кильватер друг другу, а поскольку вылезать можно было только по одному, нам не составило никакого труда помочь им попасть прямо по назначению.

– Ты не заслужил того, чтобы выбраться из этой заварухи с неповрежденной шкурой, – после некоторого раздумья заметила Патриция Холм.

– Но я выбрался, да еще и кое-что прихватил, – сказал Святой с невинными глазами. – Перед отъездом я снова открыл сейф и забрал шкатулку Хьюго. Она лежит в машине.

Попрыгунчик Униац молчал немного дольше. Сомнительно, чтобы он понял, из-за чего весь этот шум, но он сумел ухватить один момент, к которому имел непосредственное касательство.

– Босс, – неуверенно сказал он, – значит, меня не посадят за то, что я вырубил фараона?

– Можешь поспорить на последнюю рубашку.

– Ого! – воскликнул Попрыгунчик, с энтузиазмом потянувшись к бутылке виски. – Это здорово! Как же вы это обтяпали?

Саймон поймал взгляд Патриции, вздохнул и рассмеялся.

– Я заставил Клода позабыть об этом ради его матушки, – пояснил он. – А теперь выкладывай свою историю.