Святыня   ::   Лихэйн Деннис

— Совершенно верно, мистер Кензи, — сказал Стоун, — совершенно верно!

Желтое пятно света переместилось, метнувшись прочь от меня, и я заморгал в сменившей его темноте. Белая точка в ее середине, сделав кульбит, превратилась в оранжевые круги побольше, подобно трассирующим пулям, они замелькали перед моими глазами. Затем зрение мое прояснилось, и я увидел Тревора Стоуна.

Верхняя часть его лица была словно вытесана из светлого дуба — нависшие брови бросали тень на жесткие зеленые глаза, орлиный нос и выпиравшие сероватые скулы.

Однако под скулами плоть резко шла на убыль. Челюсть с двух сторон будто смялась, а кости, расплавившись, перетекли в рот. Подбородок, исхудавший до состояния желвака, глядел вниз, болтаясь в резиновой кожной складке. Рот же вообще потерял форму, на его месте плавало что-то амебообразное с белыми высохшими губами.

Лет ему можно было дать сколько угодно — от сорока до семидесяти.

Горло его покрывали нашлепки рыжеватых пластырей, казавшихся влажными. Поднявшись из-за массивного письменного стола, он оперся на трость красного дерева с золотым набалдашником в виде головы дракона. Серые в шотландскую клетку брюки пузырились вокруг тощих ног, но синяя хлопковая рубашка и черный льняной пиджак облегали массивные плечи и грудь плотно, как вторая кожа, и словно сроднились с ними. Уцепившаяся за трость рука, казалось, была способна единым махом вбивать в пыль и плющить мячи для гольфа.

Навалившись на подрагивающую под его тяжестью трость, он глядел на нас.

— Вот, полюбуйтесь на меня хорошенько, — сказал Тревор Стоун, — а потом позвольте я расскажу вам о своей потере.



2



— В прошлом году, — сказал Тревор Стоун, — моя жена возвращалась после вечера в Сомерсет-клубе, что на Бикон-Хилле. Вам он знаком?

— Мы там оттягиваемся, — сказала Энджи.

— Да. В общем, у нее сломалась машина. Она позвонила мне в офис в центре — я как раз кончал работу, — чтобы я ее подвез. Забавно.

— Что именно? — осведомился я.

Он заморгал.

— Просто я вспомнил, как редко мы себе это позволяли. Проехаться вдвоем. Из-за моей всегдашней занятости совместные поездки превратились в нечто исключительное. Казалось бы, что может быть обыденнее — посидеть рядом в машине в течение двадцати минут, а нам это удавалось не больше пяти-шести раз в году.

— И что же произошло? — спросила Энджи.

Он откашлялся.

— На спуске с Тобин-бридж нас стала подрезать и теснить с дороги какая-то машина. Автомобильное пиратство — так это, кажется, называется. Автомобиль у меня был новый, незадолго перед тем купленный «ягуар-ХКЕ», и я не собирался дарить его шайке хулиганов, убежденных, что стоит только захотеть — и все будет как им заблагорассудится. Вот я и...

С минуту он смотрел в окно, словно вновь слыша скрежет металла и вой двигателей, снова вдыхая тот вечерний воздух.

— Машина моя грохнулась на бок, ударившись со стороны руля. Жена моя Инес кричала без умолку. Тогда я этого не знал, но ей сильно повредило позвоночник. Эти сволочи разозлились — ведь я испортил машину, которую они, вероятно, уже считали своей. Пока я боролся с беспамятством, они застрелили Инес. Они все стреляли в машину и стреляли, и три пули угодили в меня. Как ни странно, ни одна из них серьезно меня не ранила, хотя одной мне и размозжило челюсть. Трое этих бандитов немного повозились, пытаясь поджечь машину и не догадываясь проткнуть у нее бензобак. Потом им это надоело, и они отчалили. А я остался лежать с тремя пулями в теле и переломанными костями рядом с трупом жены.