Идиот и малыш   ::   Шишкин Евгений

Серафима Юрьевна, оживленная и посвежевшая от чужой интриги, ежедневно добывала примечательные сведения и с прерывистым дыханием, пригибаясь к обеденным тарелкам, торопливым полушепотом рассказывала Зое: - У нее, у Малыша-то, оказывается жених есть. Военный. Офицер-моряк дальнего плавания. Он сейчас в рейс ушел, а ее сюда отправил. На конец лета у них свадьба намечена, Малыш-то уж и платье свадебное купила. Казалось, Серафиме Юрьевне не хватает только руки потирать от удовольствия, ибо энтузиазм ее в таких разговорах обретал медовую смакучесть голоса, а шаловливые глаза, подведенные по старинке черным карандашом, живо лучились от упоения. - Соседка по комнате и спрашивает у Малыша-то: "Как теперь с моряком будешь? Замуж выходить не страшно?" А она ей: " Наоборот!" Мне, говорит, после здешнего курорта не только замуж, но и на каленую сковородку не страшно!.. Вот оно (хи-хи-хи) как! Героиня нынешнего летнего сезона, "эта" Ларочка, по приезде не очень заметная, даже серенькая и застенчивая на публике, в обществе Виктора поистине расцвела, "разбутонилась"; он как будто не в соленой волне моря ее окунывал, а в чудотворной сказочной живой водице. Она слегка пополнела, выладилась, приятно загорела, избавившись от стеснительной бледности ног и плеч; голубые глаза ее, и без того большие, выделялись еще отчетливее от счастливого искрящегося блеска; губы на смугловатом от загаре лице с чуть стыдливым и обаятельным румянцем казались бессовестно припухшими, с соблазнительно матово-алым абрисом; а походка стала более ленивой, плавной, женственной и даже грациозной - от всеобщего внимания. Каждодневно всеми замечалось на Ларочке нечто свеженькое: новая заколка в волосах, "другой" купальник, солнцезащитные очки вчера "были не эти", да и юбочка, видать, куплена только что на рынке: Гардероб и поведение Виктора исследовались и обсуждались еще зорче и обстоятельнее, прямо как у киношной знаменитости.

:Побережье моря. Солнечный полдень. Курортный пляж. Люди на лежаках, надувных матрасах, в шезлонгах. - Малыш, подай мне полотенце, пожалуйста: Спасибо, Малыш. Какое мороженое тебе купить? Ты ведь любишь с шоколадом. Правда, Малыш?.. Хорошо: Мы поедем вечером на морскую прогулку на катере? Тогда захвати с собой (Виктор шепчет Ларочке что-то на ухо, и они вместе смеются). Пойдем купаться, Малыш! Мы уже испеклись на солнце. Виктор протягивает ей руку, Ларочка, находясь в парусиновом кресле, подает ему свою, он сперва целует ее кисть, потом - ее загорелое плечо рядом с лямочкой купальника, потом - ее полуоткрытые губы; он склоняется к ней всем телом, а она подается к нему с кресла как-то медлительно, - и это уже натренированная лукавая медлительность: Ларочка хочет, чтобы ее несли в море на руках. "Как скоро она привыкла к баловству!" - злоехидно думает Зоя, наблюдая за ними. Но Виктор балует свою избранницу без натяжек, с пристрастием, по-гурмански: "Бабский угодник!" - про себя злится Зоя. Виктор и без намека в движениях Ларочки поднял бы ее на руки. Перед купанием он это делает всякий раз. И он это делать умеет. "Надрессировался стервец!" - мысленно комментирует Зоя. - Прижмись ко мне, Малыш! - этих слов почти никто из окружающих не слышит, но они легко угадываются по его губам. Ларочка обвивает его шею, льнет к нему и, подхваченная на руки, плывет по пляжу над всеми к прохладе морского прибоя.