Бомба для банкира   ::   Латынина Юлия

Дом выходил торцом к грязно-серой улице, и на газоне, разделявшем заасфальтированную плошадку у подъезда и тротуар, лежали кучки черного снега и оттаявший прошлогодний сор. Посередине улицы, звеня, останавливался трамвай. Возле трамвайной остановки на рекламном щите молодой человек курил «Luky strike». Молодой человек весь до самой макушки был забрызган грязью, и, наверное, поэтому не внушал особого желания курить «Лаки страйк». В гастрономе напротив во всю витрину красовался огромный двухметровый пакет молока. Выходцы из трамвая завистливо озирались на коммерческие киоски и покорно текли от трамвайной остановки к стеклянной двери гастронома.

— Смотри! — вдруг сказал Дмитриев.

Когда трамвай отъехал, стало видно, что за ним стоит ореховый «Вольво». Машина деликатно помигала указателем поворота и переехала через пути. Два или три автомобиля на встречной полосе шарахнулись от нее в разные стороны. Вольво мягко перевалился через газон, проехал несколько метров и остановился у дома.

Дмитриев, бывший, в отличие от Сергея, в форме, первым подошел к машине.

— Нарушаете, — сказал он, — товарищ водитель. Ваши права.

Человек, сидевший в машине, молча протянул ему корочку. В корочке вместо прав лежало двадцать долларов. Сергей заглянул в машину.

— Мы уже сегодня встречались с вами, — заметил он.

— А, это ты, мент. Проворный.

— Выйдите из машины, — приказал Сергей.

— За что?

— За нарушение правил дорожного движения и попытку подкупа должностного лица при исполнении служебных обязанностей.

Сазан молча хлопнул дверцей. В отличие от своих людей, предпочитавших спортивные костюмы и раздолбанные моторы краденых «Мерседесов», он был одет очень хорошо, в двуборный светло-серый костюм, и из-под пиджака деликатно высовывалась белейшая манишка.

— Назад, — сказал Сергей.

Сазан послушно сел на заднее сиденье.

— Вы бы еще наручники мне надели, — сказал он.

— Ща у тебя из кармана выну и надену, — пообещал Сергей.

Ехали молча. Уже в центре, у гастронома на Смоленской, Сергей приметил свободное местечко и сказал Дмитриеву:

— Остановись.

Дмитриев остановился. Сергей ушел в магазин и через некоторое время вернулся с двумя буханками хлеба, кефиром и молоком, а также бумажным свертком, в котором сиротливо прятались двести грамм голландского сыра.

— Проголодался? — спросил Сазан.

Сергей было как-то неловко говорить бандиту в костюме от Версаче, что продукты просила купить жена, и что не далее как вчера в двухкомнатной квартире Сергея на Войковской состоялся грандиозный скандал по поводу еды, квартплаты, Сергея в частности и хамства всех мужиков вообще. Поэтому лейтенант подоткнул кефир под сиденье и сердито бросил Дмитриеву:

— Поехали.

— Слушай, мент, — сказал Сазан, когда они отъехали, — у меня к тебе предложение. Ты проголодался и я проголодался. Ты меня отпустись по-человечески, и мы сейчас посидим вместе в «Янтаре». И я расскажу тебе кое-что.

— И часто ты завтракаешь с милиционерами?

— Нет, — отозвался Сазан, — иногда я им плачу, но завтракать я с ними не завтракаю. Ты будешь первый.

— «Янтарь» — это где в прошлый вторник застрелили троих черножопых? — поинтересовался Дмитриев.

— Ага, — сказал сзади Сазан.

— Тебя там в это время, конечно, не было? — спросил Дмитриев.

— Не.

— У него алиби, — сказал Сергей, — он в это время грабил склад с ураном в Челябинске-семнадцатом.

Через десять минут Дмитриев остановил машину у «Янтаря».

Сазан и Тихомиров вышли из машины и поднялись вверх по широким бетонным ступеням к бывшей советской «стекляшке», чьи прозрачные стены были теперь наглухо занавешены коричневыми бархатными шторами, и где у дверей маялся привратник в костюме джентльмена и с лицом бандита.

Они выбрали столик в углу. Сазан щелкнул пальцами, подзывая официанта, и сказал:

— Как обычно, для двоих.