Игра в жмурики   ::   Волохов Михаил

Феликс. Зарядим.

Достают на кон деньги.

Аркадий. Когда ты проебываешь, Феликс, я так тебя уважать начинаю. (Сдает карты.)

Феликс. А я все думаю, почему я в тебя такой вечновлюбленный. Чирик. (Кладет на стол десять рублей.)

Аркадий. Кость подвалила, сука, блядь. Опять же наебешь. А четвертной-то лист к ответу не хотите? (Кладет на стол двадцать пять рублей.)

Феликс. Да уж ще хохол прошел, еврею делать нечего. (Кладет на стол двадцать пять рублей.)

Аркадий. Опять же, падла, сливки снимешь. Полтийничек под вас. (Кладет на стол пятьдесят рублей.)

Феликс. Пройти, что ли? (Кладет на стол пятьдесят рублей.) Действительно, блядина, деньги появились.

Аркадий. Ну не тебе же, Ротшильду, всю жизнь-то при деньгах. Вскрыться, что ли. Ладно, хуй с тобой, объебывай честного человека - прошел еще подтийничек. (Кладет на стол пятьдесят рублей.)

Феликс. Ну ты меня знаешь - я никоща первый на полтийничках не вскрываюсь. (Кладет на стол пятьдесят рублей.)

Аркадий. Наебешь ведь, еврей. Вскрылся. Тридцать - на червях. (Кладет на стол пятьдесят рублей.)

Феликс. На бубях - тридцаточка.

Показывают друг другу карты.

Аркадий. Во, бля, красиво сварили. Тяни давай, кому раздатчиком.

Феликс. (Вытягивает из середины колоды карту.) Восьмерка.

Аркадий. Ну у меня, конечно, меньше. (Вытаскивает из середины карту.) Шестерка. Задолбал, амбал.

Феликс. Очко играет? (Сдает по три карты.) Слово.

Аркадий. Полтийник. (Кладет на стол пятьдесят рублей.)

Феликс. Смачно пернул. Катюша. (Кладет на стол сто рублей.)

Аркадий. Ну ты и бобер, сука. Есть тридцать очей, признавайся по-честному. Прошел. (Кладет на стол сто рублей.)

Феликс. Что ты такой серьезный? Три туза пришло? Гля, как Муссолини. Да выигрывай эти сраные бабки. Прошел. (Кладет на стол сто рублей.)

Аркадий. Ну мне эти бабки мандавошечиые тоже, на хуй, усрались. Прошел Катюшу. (Кладет на стол сто рублей.) Жопой чую: наебешь опять. Сука, на фуфу заловишь.

Феликс. Еврей да хохла на фуфу не заловит - какой я тогда, к ебеням, еврей. (Кладет на стол сто рублей.)

Аркадий. Вскрылся, сука!!! (Кладет на стол сто рублей.) Тридцать два.

Феликс. Тридцать три.

Аркадий. Покажи! Ни хуя себе. Ну, сучня еврейская. Бля - пятьсот рублей за пять минут просрал. Ни хуя себе - тридцать три. Опять в очко зарезал. Блядь, дай сюда колотушку. (Просматривает колоду карт.) Сука, три туза пришло. А у меня шаха, туз и дама пикушная. Пикушная дама, сучка! (С силой бросает карту.)

Феликс. Продолжим?

Аркадий. Иди на хуй, иди, сука, пиши свою ебическую еврейскую поэму - от меня только отъебись, на хуй.

Феликс. Ну отыграешься в другую смену, ну стоит так расстраиваться? Деньги - это говно бумажное.

Аркадий. Пятьсот рублей говна за десять минут - не хуя себе не переживать. Мне полгода на этой поганой вохровской пахоте за это говно батрачить, сука. Небось, рад до усрачки.

Феликс. Для меня деньги - мусор, ты знаешь. В это говно выигрывает тот, кто к этому говну легче относится.

Аркадий. Да уж легче меня к этому говну никто не относится, твою не так. Ну тебя точняк ни одна баба не любит.

Феликс. Ну почему не любят - меня как раз любят: и в заглот берут, и в попу дают. Знаешь, как хорошо живого человека в попу. Во-первых, бля, мягонько, во-вторых - хуй плотно так обжимается, а в-третьих, эта процессия оченно сексуальная.

Аркадий. Да уж, неплохо живого человека в попу - чуешь процессию.

Феликс. Пробовал?

Аркадий. Щас попробую. Тебя, суку, удавлю, на хуй, и попробую.

Феликс. Сказано - сделано.

Аркадий. Блядь, что я, мудак, приехал в эту дешевую Москву на эту обьебистую работу? Вот раньше я, на хуй, тугрики зарабатывал в Куйбышеве.

Феликс. Проворовался там, приехал сюда - все по графику.

Аркадий. По фургону картошки в день заворачивал - по куску, по косой в день зарабатывал.