Именем закона   ::   Збых Анджей

В ходе разбирательства дела Клос, к своему удовлетворению, получил от болтливых солдат-фронтовиков ценную информацию о дислокации двух танковых полков и одной пехотной дивизии на Восточном фронте, а также об угнетенном настроении солдат от понесенных потерь в последних боях.

Может быть, это и не было открытием, ибо Центр имел более обширную информацию о положении на фронте. Но Клос никогда не упускал случая, чтобы информировать Центр даже о таких мелочах, которые могут послужить подтверждением ранее добытых сведений и помочь командованию уточнить расположение немецких войск на том или ином участке фронта.

Какой вклад внес он сам в разгром гитлеровских войск? Над этим Клос никогда не задумывался. Знал, что таких, как он, патриотов, ведущих тайную войну с врагом, много. Он понимал, что основной удар наносят те, кто с оружием в руках сражается на фронте против гитлеровцев. Но сознавал также, что благодаря таким, как он, действующим в логове врага, они могли побеждать с меньшими потерями и это придавало Клосу сил.

Разведчик вышел на ярко освещенную солнцем площадь перед зданием гарнизонной комендатуры. Что сделать? Пойти в управление абвера уже поздно, да и шеф вернется только к вечеру. Мрачная комната в офицерской гостинице тоже не привлекала его. Решил отправиться в казино.

– Господин обер-лейтенант, – услышал он чей-то голос за спиной и обернулся. Перед ним стоял один из солдат, освобожденных из-под ареста по его приказанию.

– Слушаю.

– Благодарю вас от себя лично и от своих друзей, – проговорил фронтовик. – Они очень спешили на поезд, а мой отходит через два часа. Специально задержался, чтобы выразить вам нашу признательность, господин обер-лейтенант.

– Что же вы не поехали с ними? Вы ведь из Австрии?

– Да, я родился в Вене, – ответил солдат, – но с тридцать восьмого проживал в Гданьске, на Хорст-Майер-штрассе, и мне кажется…

– Что вам кажется? – спросил с усмешкой Клос, хотя интуитивно почувствовал, что хочет сказать солдат.

В тридцать восьмом году фрау Билдтке, вдова советника гданьского сената, предложила Клосу остановиться у нее на квартире, но, узнав, что он – поляк, тут же отказала ему, Клос вынужден был искать другую квартиру. В то время в Гданьске поляку было трудно найти жилье. Гданьские газеты открыто выступали против поляков и Польши. Наконец ему удалось найти небольшую комнатку в мансарде дома старого железнодорожника, который, несмотря на разгул коричневого террора, не снял со стены в своей небольшой столовой фотографию Карла Либкнехта. Это и было на Хорст-Майер-штрассе.

– Так что же вам кажется? – повторил вопрос Клос и почувствовал, как капельки холодного пота покатились по спине. Провокация? Может, он раскрыт? Не потому ли полковник фон Осецки так неожиданно выехал?

– Простите, господин обер-лейтенант, видимо, я ошибся, – виноватым тоном проговорил солдат. У парня было открытое, интеллигентное лицо в веснушках. – Мне просто показалось, что я где-то видел вас раньше. Но этого не может быть! Тот был поляком!

– Кто тот, говорите точнее! – Клос почувствовал, как напряжение спало. Парень видел его издалека и не был уверен, что обер-лейтенант Ганс Клос может иметь что-нибудь общее с каким-то поляком, у которого в окне мансарды до поздней ночи горел свет.

Клос попросил солдата подробнее рассказать о том поляке, так удивительно похожем на него, обер-лейтенанта. Сам Клос вспомнил молодого студента из Гданьска, который любой ценой хотел научиться у немецкого профессора строить корабли. Ему стало жаль этого парня, одетого сейчас в солдатский мундир.

– Вы действительно уверены в этом сходстве? – спросил у него Клос. И тогда тот кивком подтвердил, Клос добавил: – Это ошибка. Если бы я и тот поляк сейчас встали рядом, то вы заметили бы, что мы с ним вовсе не похожи друг на друга.