Инок   ::   Ларченко-Солонин Андрей

Одежда их казалась более изысканной, а кроме того, лицо и руки каким – то особым образом покрывала угрожающая ритуальная окраска.

В центре стоял абориген, в котором без труда можно было узнать самого главного. Сердце бешено колотилось в груди. Впечатлений накопилось уже более чем достаточно для одного вечера. Одинокий лесной отшельник и представить себе не мог, что практически совсем рядом с цивилизацией живет полудикий пещерный народ. Живет по своим не – писаным законам, которые, естественно, считает самыми правильными и справедливыми.

Люди расселись полукругом вокруг костра. Главный расположился посредине и оказался как раз напротив. Только сейчас Федор заметил, что стены и потолки помещения, в котором они находились, расписаны с низа и до самого верха. Это были сцены обрядов, жертвоприношений и просто жизни этих людей. От выражений некоторых лиц, пристально смотрящих с каменных сводов грота, мурашки начинали быстро бегать по коже, как, впрочем, они бегали и от выражений лиц тех угрюмых воинов, что только что вошли в этот не менее угрюмый зал. Сейчас пожилой человек, кажется, понял, что его судьба находится целиком и полностью в руках вот этих самых «дикарей», что сидели и просто молчали, тупо уставившись куда-то в темноту, и от этого на душе становилось еще хуже.

Но снаружи, он испуганным отнюдь не выглядел. Ни тени страха не было на суровом, прожженном ветрами и пропахшем дымом лице.



Глава 6



Уйдя от шума тесных улиц,

Могли ль мы знать, куда попали.

Шагая твердо в неизвестность,

Ничьей мы милости не ждали.

Но приговор, спокойно смертный,

Уж был заранее подписан.

И наш убийца неизвестный

Доволен был и независим.

Ломая жизнь, судьба лихая

Со вздохом руки утирала.

А то, что сделала, злодейка

Сама тогда не понимала.

Однообразный и утомительный переход занял не меньше трех часов. Идти стало невыносимо тяжело. Пересеченная местность и огромные рюкзаки постепенно делали свое дело. Последние два-три километра стали вообще похожими на каторгу. Тайга здесь казалась непроходимой. Завалы из когда-то сваленных бурей деревьев, огромные валуны – все это чередовалось с расщелинами и воронками, появившимися здесь как будто бы специально для того, чтобы не позволить людям пройти. И потому все почувствовали необыкновенное облегчение, когда лес неожиданно расступился и перед удивлённым взором путников предстала узкая межгорная котловина, с обеих сторон зажатая идущими параллельно друг другу хребтами.

Полоска ровной земли в этой горной стране являлась не чем иным, как долиной небольшой речушки, что протянулась на несколько десятков километров по окрестным лесам. Речка неимоверно радовалась предоставленной ей свободе и выделывала немыслимые зигзаги среди причудливых нагромождений камней, создавая при этом девственный и ни с чем не сравнимый пейзаж. Александрыч оказался, по всей видимости, единственным в экспедиции человеком, кто не особенно восхищался от того, что люди, наконец, увидели это ущелье, в которое с таким трудом пробирались последние несколько дней. И на то у него, видимо, имелись достаточно веские причины. Пройдя еще с километр по мелкому галечнику, оказались возле небольшой избушки, обнесенной высоким частоколом. Ребята стали готовиться к ночлегу.

Солнце уже клонилось к горизонту. Дикая природа, пока еще не тронутая цивилизацией, покоряла необыкновенным спокойствием и непревзойденным великолепием. Здесь все жило своей особенной, размеренной жизнью. Неудержимо неслась в даль неугомонная речка. Ветер слегка трепал верхушки сосен, которые в ответ лишь устало шелестели кронами. Заухал где-то вдалеке филин, недовольный причиненным ему беспокойством. Высоко в небе застыл, широко расставив крылья, коршун, внимательно высматривая свою добычу.