Интерлюдия. Пробуждение   ::   Голсуорси Джон

Потом медленным робким взглядом он нашёл свою мать, улыбающуюся, в синем платье, с синим автомобильным шарфом, накинутым на шапочку и волосы. Он подскочил как только мог выше, сцепил ноги у неё за спиной и обнял её. Он услышал, как она охнула, почувствовал, что и она его обнимает. Его глаза, темно-синие в эту минуту, смотрелись в её, темно-карие, пока губы её не прижались к его брови, и, стискивая её изо всех сил, он услышал, как она закашлялась и засмеялась и сказала:

— Ну, и силач ты. Джон!

Тогда он соскользнул на землю и бросился в дом, таща её за собой.

Уплетая варенье под старым дубом, он заметил в своей матери много такого, чего, казалось, никогда раньше не видел: щеки, например, цвета сливок, серебряные нити в темно-золотистых волосах, на шее спереди нет шишки, как у Бэллы, и во всех движениях что-то мягкое. Он заметил также чёрточки, бегущие от уголков её глаз, а под глазами красивые тени. Она была ужасно красивая, красивее, чем «Да», или мадемуазель, или «тётя» Джун, или даже «тётя» Холли, которая ему очень понравилась; даже красивее, чем румяная Балла, — та, пожалуй, уж слишком костлява. Эта новая красота матери имела для него какое-то особенное значение, и он съел меньше, нем собирался.

После чая отец захотел пройтись с ним по саду. Он долго разговаривал с отцом о всяких вещах, обходя свою личную жизнь: сэра Ламорака, австрийцев и ту пустоту, которую он ощущал последние три дня и которая теперь так внезапно заполнилась. Отец рассказал ему о месте, называемом Гленсофантрим, где побывали он и его мать, и о маленьких человечках, которые выходят из-под земли, когда бывает совсем тихо. Маленький Джон остановился, расставив пятки.

— А ты правда веришь в них, папа?

— Нет, Джон, но я думал, может быть, ты поверишь.

— Почему?

— Ты моложе меня; а они ведь эльфы.

Маленький Джон прижал палец к подбородку.

— Я не верю в эльфов. Никогда их не вижу.

— Ха, — сказал отец.

— А мама?

Отец улыбнулся своей странной улыбкой.

— Нет, она видит только Пана.

— Что это «Пан»?

— Козлоногий бог, который резвится в диких и прекрасных местах.

— А он был в Гленсофантриме?

— Мама говорит, что был.

Маленький Джон сдвинул пятки и пошёл дальше.

— А ты его видел?

— Нет, я видел только Венеру Анадиомейскую.

Маленький Джон задумался. Венера была у него в книге про греков и троянцев. Значит, «Анна» её имя, а «Диомейская» — фамилия? Но когда он спросил, оказалось, что это одно слово и значит «встающая из пены».

— А она вставала из пены в Гленсофантриме?

— Да, каждый день.

— А какая она, папа?

— Как мама.

— О, так она, наверно…

Но тут он запнулся, бросился к стене, вскарабкался на неё и сейчас же слез обратно. Открытие, что его мать красива, было тайной, которую, он чувствовал, никто не должен узнать. Но отец так долго курил сигару, что он наконец был вынужден спросить:

— Мне хочется посмотреть, что мама привезла. Можно?

Он выдумал этот корыстный предлог, чтобы его не заподозрили в чувствительности, и немножко растерялся, когда отец посмотрел на него так, словно видел его насквозь, многозначительно вздохнул и ответил:

— Ну что ж, малыш, беги, люби её!

Он пошёл нарочно медленно, а потом пустился бегом, чтобы наверстать потерянное время. Он вошёл к ней в спальню из своей комнаты, так как дверь была отворена. Она стояла на коленях перед чемоданом, и он стал рядом с ней и стоял тихо-тихо.

Она выпрямилась и сказала:

— Ну, Джон?

— Я думал, зайду посмотрю.

Обняв её ещё раз и получив ответный поцелуй, он влез на диван у окна и, поджав под себя ноги, стал смотреть, как она распаковывает чемодан. Этот процесс доставлял ему не испытанное дотоле удовольствие — и потому, что она вынимала заманчивого вида пакеты, и потому, что ему нравилось смотреть на неё. Она двигалась не так, как Другие, особенно не так, как Бэлла.