Искатели   ::   Гранин Даниил

 — Она села за свой стол. — Там такие страсти разгорелись… Теплотехники заявили… Ах, да, простите, — спохватилась она и снова, улыбаясь, повернулась к сотрудникам: — Сейчас я все расскажу, только вот отпущу товарища.

Все посмотрели на Лобанова нетерпеливо и раздосадованно.

— Нет, вы пожалуйста, я подожду, — сказал он.

— Ничего, ничего! Итак, что у вас?

— У меня к вам направление из отдела кадров, — почему-то смущенно сказал Лобанов.

Кривицкий посмотрел на него с особым вниманием.

Лобанов порылся в карманах и, насупясь, явно недовольный тем, что кругом стоят люди, протянул направление Майе Константиновне.

Эти несколько строчек Майя Константиновна читала долго. Постепенно улыбка уходила с ее лица, губы твердо сжимались.

Ощущение какой-то тревоги охватило всех. Стало тихо, только из соседней комнаты доносился пронзительный вопль дрели.

— Знакомьтесь, товарищи, — медленно, ровным, без всякого выражения голосом сказала Майя Константиновна. — Новый начальник лаборатории — товарищ Лобанов… — она заглянула в бумажку, — Андрей Николаевич.

Кто-то удивленно и недоверчиво хмыкнул, кто-то протянул «н-н-да-а», кто- то торопливо закурил. Затем наступило долгое, неприятное молчание.

— Пека, — сказала Майя Константиновна, — пойди скажи там, чтобы выключили дрель.

— Майя Константиновна, как же так? А вы… — сбивчиво начал Новиков и покраснел, поняв свою бестактность.

Майя Константиновна с трудом улыбнулась:

— Вы же знаете, я временно исполняла обязанности.

Да, они знали, что Устинова — молодой инженер и что на место начальника подыскивали солидного товарища, но эти разговоры шли так долго, что их перестали принимать всерьез. Устинова работала второй год, и никому в голову не приходило…

— Когда разрешите сдать вам дела? — тем же ровным голосом спросила она вставая.

Лобанов растерянно оглядел неподвижные лица.

— Я полагал… за вами практически остается руководство. Я пока присмотрюсь…

— Нет уж. — Устинова переложила бумаги на столе, отодвинула направление. — Нет уж, разрешите сдать вам дела завтра.

По мере того как неприязненная решимость Устиновой возрастала, Лобанов словно избавлялся от смущения.

Он медленно поднялся; от краски, недавно заливавшей лицо, только на скулах остался легкий румянец.

— Ну что ж, завтра так завтра. — Секунду-другую они смотрели друг на друга в упор с гордостью несправедливо обиженных людей.

— До свидания, товарищи, — сказал Лобанов.

— До свидания, — ровно прозвучал одинокий голос Майи Константиновны.

Покинув лабораторию, Лобанов поднялся на второй этаж и пошел по одному из длинных коридоров, тянувшихся вдоль огромного здания Управления энергосистемы.

Отечественная война основательно разрушила энергохозяйство города.

Никто, даже сами энергетики, не представляли себе, что за каких-нибудь три-четыре года удастся восстановить разбитые котлы, поднять мачты линий передач, исправить подъездные пути, поставить турбины. Подземная кабельная сеть была перебита в тысячах мест снарядами и авиабомбами. Подстанции стояли демонтированные — пустые кирпичные коробки.

Крупнейшие заводы маялись на голодном пайке электроэнергии. В часы пик диспетчер отключал часть предприятий. На каждого жителя полагался свой лимит, энергию получали, как хлеб, по карточкам. Министр лично распределял каждый километр кабеля.

Теперь все это отходило в прошлое. Наиболее мощные станции — Комсомольская, Октябрьская, Лесная, Приозерная — были восстановлены и приняли полную нагрузку. Энергию распределяли еще бережливо, но голод кончился.

Лобанов проходил мимо бесчисленного строя дверей, воссоздавая по надписям масштаб этого огромного учреждения.