Исключение и правило   ::   Брехт Бертольд

Находится ли в зале суда уволенный проводник, который прошел с обвиняемым первую часть пути?

Проводник. Да, я здесь.

Судья. Дайте ваши показания.

Проводник. Насколько я знаю, купцу надо было как можно скорее попасть в Ургу ради какой-то концессии.

Судья (начальнику второго каравана). Создалось ли у вас впечатление, что шедшая перед вами экспедиция передвигается особенно быстро?

Начальник второго каравана. Нет, не особенно. Они обогнали нас на сутки, но потом расстояние между нами оставалось такое же.

Судья (купцу). Значит, вы все-таки подгоняли своих людей?

Купец. Я никого не подгонял. Это была обязанность проводника.

Судья (проводнику). Разве обвиняемый не требовал от вас, чтобы вы как можно больше подгоняли носильщика?

Проводник. Я подгонял не больше обычного. Даже меньше.

Судья. Почему вас уволили?

Проводник. Потому что, по мнению купца, я слишком мягко обращался с носильщиком.

Судья. А разве этого нельзя? Скажите, этот носильщик, с которым нельзя было мягко обращаться, был строптивый человек?

Проводник. Нет, он все терпел. Он боялся потерять работу: он не состоял в профсоюзе.

Судья. Значит, ему приходилось много терпеть? Отвечайте. И не обдумывайте так долго ваши ответы. Правда все равно выйдет наружу.

Проводник. Я шел с ними только до караван-сарая.

Хозяин караван-сарая (про себя). Правильно, проводник!

Судья (купцу). Произошло ли потом что-нибудь такое, чем можно объяснить нападение носильщика?

Купец. Нет, с моей стороны - ничего.

Судья. Послушайте, не пытайтесь себя обелить. Так у вас ничего не получится, милейший. Если вы своего носильщика только гладили по головке, чем вы объясните его ненависть к вам? Без такого объяснения вы не убедите суд, что действовали в целях самозащиты. Подумайте хорошенько.

Купец. Я должен кое в чем признаться. Один раз я его все-таки побил.

Судья. Ага. И вы думаете, что из-за одного этого раза у носильщика появилась такая ненависть к вам?

Купец. Ну, я еще приставил ему револьвер к затылку, когда он не хотел переходить реку. А при переходе через реку он сломал руку. Это тоже моя вина.

Судья (усмехаясь). С точки зрения носильщика,

Купец (тоже усмехаясь). Конечно, Фактически я его вытащил из воды.

Судья. Следовательно, после увольнения проводника вы дали носильщику повод ненавидеть вас. А до этого? (Настойчиво, проводнику.) Признайте же, что этот парень ненавидел купца. Если вдуматься, то это, собственно, вполне понятно. Разумеется, когда человеку так мало платят, насильно гонят его в опасное место, когда его калечат ради выгоды другого человека, заставляют его за гроши рисковать жизнью, он начинает ненавидеть этого другого человека.

Проводник. Он его не ненавидел.

Судья. Сейчас мы допросим хозяина караван-сарая. Может быть, он сообщит нам что-нибудь, чтобы мы получили представление об отношениях между купцом и его людьми. (Хозяину.) Как обращался купец со своими людьми?

Хозяин. Хорошо.

Судья. Может быть, очистить судебный зал? Вы боитесь, что, если вы скажете правду, это может повредить вашему заведению?

Хозяин. Нет, в данном случае это не нужно.

Судья. Как вам угодно.

Хозяин. Он дал проводнику табак и, ни слова не говоря, выдал ему жалованье. С носильщиком он тоже хорошо обращался.

Судья. Ваш караван-сарай последний, где есть полиция на этой дороге?

Хозяин. Да, дальше начинается безлюдная пустыня Джахи.

Судья. Ах так! Значит, дружелюбие купца было вызвано обстоятельствами? Это было временное, так сказать, тактическое дружелюбие? На войне некоторые наши офицеры тоже считали, что чем ближе к передовой, тем человечнее надо относиться к солдатам. Такому дружелюбию, конечно, грош цена.

Купец. Он, например, все время пел на ходу.