Тьма на ладони   ::   Фудзивара Иори

Сколько выпил — не знаю. После пары литров я наконец захмелел. Вообще у меня нет привычки, напившись, болтать с незнакомцами в баре. Но на этот раз я зачем-то решил разговориться с барменшей.

— А что, стрижка «сесиль» опять в моде?

Она уставилась на меня настороженно. Я выдержал ее взгляд. И впервые заметил, что ей, похоже, за тридцать. По крайней мере, моложе меня лет на десять.

— Это еще что такое? — удивилась она.

— Когда-то так называли твою прическу.

— Это называется «very short». И больше никак, разве нет?

— «Очень короткая»? Смотри, как теперь все просто…

— Ты о чем?

Я хотел рассказать, что эта прическа вошла в моду благодаря Джин Сиберг [9] , но раздумал. Слишком долго объяснять. Сегодня кино «Здравствуй, грусть» помнят только мои ровесники.

За стойкой появилась вторая девица — европейка лет двадцати, вся в расстроенных чувствах. Стриженая, переменившись в лице, тут же начала костерить ее по-иностранному. Английским она владела что надо. И хотя у меня с языками всю жизнь не ахти, я догадался: ругает за опоздание.

Европейка оправдывалась, то и дело называя стриженую Нами-тян, а затем перешла на официальное «хозяйка». Ту, впрочем, это не смягчило. Получив нагоняй, европейка ссутулилась и умолкла.

Хм… Стало быть, Нами-тян — хозяйка бара? Я не удержался и встрял в разговор:

— Слушай, а можно спросить?

Нами-тян обернулась. Европейка, явно обрадовавшись, скрылась в глубине бара.

— Ну, что еще? — В хозяйкином голосе еще слышались сердитые нотки.

— Знаешь такой ресторанчик — «Кагами»? Девушка явно хотела, чтобы от нее отстали.

— Не знаю.

— Говорят, лет пять или шесть назад был здесь такой. Вот прямо на этом месте…

— Ну, ты вспомнил ! Я тогда другим бизнесом занималась.

— Ясно, — кивнул я. — А может, хоть женщину такую знаешь — Дзюнко Кагами? Она там хозяйкой

была.

— Послушай, уважаемый! Ты бы хоть представился, прежде чем вопросы задавать! По-моему, так во всем мире принято… Ты кто такой?

— Клиент вашего заведения.

Она наклонила голову и шумно вздохнула.

— А она тебе кто? Любовница?

— Да нет. Просто когда-то была актрисой. Даже в кино снималась. А я — ее старый поклонник…

— Что, старичок, молодость вспомнил? И теперь каждой юбке выбалтываешь свою чушь?

Похоже, она еще не успокоилась. Или всегда такая?

— А по-моему, во всем мире принято говорить с клиентами чуть повежливей.

Нами-тян дернула плечиком, а я продолжал:

— Я ведь не просто так интересуюсь. Все это здание называется «Кагами-билдинг», верно? Табличка у вас на дверях совсем новая. А ты здесь хозяйка, так ведь? Вот я и подумал — может, слыхала чего…

Она отвела взгляд: от моего лица — влево и вниз. К подобному движению глаз я давно привык. Она разглядывала мою руку. Этот чертов ожог на тыльной стороне ладони вечно бросается людям в глаза. Она промолчала и снова посмотрела мне в лицо. Под бретельками платья с люрексом ее плечики казались совсем беззащитными.

Все так же молча она взяла сигарету, прикурила от золотой зажигалки, а затем дважды громко постучала зажигалкой о стойку. Тук, тук. Через три секунды откуда ни возьмись появился молодой негр и присел за стойку рядом со мной.

— Эй, приятель! А тебе не кажется, что для девочек в этом баре ты слегка староват? — услышал я.

Стоило признать: его японский был безупречен.

Детина с широченной грудной клеткой. Ростом метра под два. Телом похож на Майка Тайсона, а лицом — на Кассиуса Клея до того, как он стал зваться Мохаммедом Али. Обаятельный шоколадный атлет. Только совсем молоденький — лет восемнадцать, не больше.

— По-твоему, сорокалетний мужчина не имеет права на романтику?

Парень ослепительно улыбнулся — во рту не хватало переднего зуба, — протянул руку и стиснул мою чуть выше локтя.