Ист-сайд - Вест-сайд   ::   Лимонов Эдуард

Но по-настоящему я испугался в первый раз, когда увидел темную фигуру человека.

Впрочем, я тут же с облегчением вздохнул, тень была сгорбленной, человек опирался на палку, он был стар. Старик, как это ни странно выглядело, выгуливал собаку во впадине, зава-ленной песком и мусором, кое-где поросшей темной и жесткой травой пустырей. Впадина напо-минала воронку, образовавшуюся от взрыва огромной бомбы, или же котлован, вырытый для постройки дома очень-очень давно, да так и забытый котлован. Старик-тень увидел меня рань-ше собаки, он повернулся и уставился на меня, а уж потом без энтузиазма два раза тявкнула его псина. Я даже не видел лица старика, но, конечно, он смотрел на меня -- привидение в бе-лом. Я подумал, что сейчас он позовет на помощь других стариков или, того хуже, нестариков, и они со мною расправятся.

И тут я совершил то, чего уж никак от себя не ожидал. Я положил свой пакет на груду кирпи-чей, повернулся в сторону старика, расстегнул штаны, вынул член и стал не спеша писать. Дли-тельно и церемонно я орошал пустырь этой руками человека созданной пустыни на глазах у одного из ее бедуинов.

Теперь мне понятно, что я поступил тогда гениально просто, по-собачьи инстинктивно. С од-ной стороны, старику стало ясно, что я не боюсь его и кого бы то ни было вокруг, раз так спо-койно писаю. Кроме того, сам акт мочеиспускания был актом дружелюбным, мирным, я как бы завилял хвостом в сторону старика.

Пописав, я застегнулся, взял пакет и пошел своей дорогой, не торопясь. Я размышлял. Дела мои были хуевые, я находился в самом опасном месте Большого Нью-Йорка и был в своих бе-лых тряпках совершенно беззащитен. Нужно было выработать манеру поведения. "Если ты, Эдвард, будешь торопливо метаться по пустым черным улицам, кто-нибудь обязательно тебя увидит, поймет по твоей испуганной торопливости, что ты чужой, и или убьет тебя, или ограбит догола, или кто знает, что сделает. Отрежет тебе руку, или ногу, или член. Что в голову придет аборигенам этой каменной страны, недоступной и воображению маркиза де Сада, то они с то-бой и смогут сделать, после несложной, но приятно возбуждающей несколькоминутной охоты на тебя".

Как бывалый и практичный солдат я пришел к выводу, что самое разумное, что я могу сде-лать, -- это идти не торопясь, делая вид, что я здесь по делу. Откуда "им" на хуй знать, может быть, я гуляющий здесь для своего удовольствия извращенец-мафиози, а машина ждет меня за углом. А может... ничто другое в голову не приходило, посему я остановился на образе мафио-зи, приехавшего сюда совершить обмен двадцати килограммов героина на соответствующее количество миллионов долларов в старых мелких банкнотах.

Все это было смехотворно, но я себя таким образом успокоил. Если не на 100, то хотя бы на 50 процентов. И когда я еще несколько раз встретил в руинах двуногого зверя-человека, я справился со встречами молодцом. Я шел такой развязной походкой, помахивая своим паке-том, кокетливо даже (тут я вспомнил, что меня много раз до этого в Нью-Йорке принимали за итальянца), и с таким видом ступал по битому стеклу, будто знал тут всякий камень и собирал-ся через мгновение нырнуть в следующий темный провал в стене обгорелого здания, а уж там меня ждали мои до зубов вооруженные ребята. Тени аборигенов прошли, даже не окликнув мой белый пиджак. Может быть, они, да, думали, что я мафиози, а может, марсианин, а может, мэр Кач.

Основной проблемой, после того как я достиг нужного спокойствия и по системе Станислав-ского убедил себя, что я и есть мафиози Лимонов, "каппо ди тутти" всех других мафиози, было понять, в каком же направлении идти. Останавливаться было нельзя, из сотен обгорелых, без стекол окон за мной могли наблюдать.