Табакерка императора   ::   Карр Джон Диксон

— Это правда то, что вы вчера сказали?

— Что именно?

— Что вам завтра возвращаться в Лондон?

— Да, рано или поздно вернуться надо. Интересно другое — что вы намерены делать дальше?

— Не знаю. Дермот, я хотела…

Он перебил ее:

— Послушайте. Опять вы с вашей дурацкой благодарностью?

— А грубить-то зачем?

— Я и не думаю грубить. Я просто хочу, чтоб вы выбросили из головы мысль о благодарности.

— Почему? Почему вы все это для меня сделали?

Дермот взял со стола пачку сигарет «Мериленд», предложил ей, но она отрицательно покачала головой. Он зажег себе одну.

— Что за ребячество, — сказал он. — Вы же прекрасно знаете сами. Когда-нибудь, когда вы окончательно придете в себя, мы это еще обсудим. А пока я все-таки спрашиваю: что вы намерены делать дальше?

Ева пожала плечами.

— Не знаю. Я было собиралась уложить чемодан и переехать в Ниццу или в Канны…

— Нет, этого вы не сделаете.

— А почему?

— Потому что это невозможно. Наш друг Горон дал вам совершенно верную характеристику.

— О? Какую же?

— Он сказал, что вы социально опасны и что нельзя угадать, что с вами еще стрясется. Если вы отправитесь на Ривьеру, на вашем жизненном пути того гляди объявится какой-нибудь ловкий покоритель сердец, вы вообразите, будто влюблены в него и… ну да ладно. Нет. Возвращайтесь-ка лучше в Англию. Там вам тоже не гарантирована безопасность, но хоть будет кому за вами присмотреть.

Ева задумалась.

— Честно говоря, я и сама подумывала об Англии, — она подняла глаза. — Скажите… Вы думаете, я надрываю душу из-за Неда Этвуда?

Дермот вынул изо рта сигарету. Он прищурился. Он долго смотрел на Еву, потом ударил кулаком по ручке кресла.

— Вот где чистая психология, — сказал он. — Попробуем обойтись минимумом слов.

— Отвечайте же.

— Я не убивал его. "Ты не убийца, но и не лезь с услугой, чтоб ближнего избавить от недуга [13] ". Я, конечно, способствовал его смерти. Если б не я, если б его выходили, его бы прикончила гильотина. Но мне тогда это было неважно.

Дермот помрачнел.

— Тоби Лоуза, — продолжал он, — вы никогда не принимали всерьез. Вам было тоскливо, одиноко, нужно было на кого-то опереться. Такой ошибки вы больше не совершите. Это уж я беру на себя. И если б не милый пустячок в виде убийства, так еще что-нибудь вас бы уберегло. Но Этвуд, возможно, совсем другое.

— Вы считаете?

— Малый действительно любил вас, конечно, по-своему. Когда он говорил вам о своих чувствах, он вряд ли актерствовал. Что не помешало ему использовать вас для алиби…

— Еще бы.

— Но от этого его чувства не изменились. Интересно, изменились ли ваши? Этвуды — явление чрезвычайно опасное.

Ева сидела не шевелясь. В саду темнело. Глаза ее влажно сияли.

— Ничего, что вы думаете за нас обоих, — сказала она ему. — Правда, так даже лучше. Только одного не думайте, если можно, — того, что думали Лоузы. Подите-ка на минутку сюда…

Мосье Аристид Горон, префект полиции Ла Банделетты, свернул на рю дез Анж и двинулся по ней величавой походкой монарха. Гордо выпятив грудь, царственно ступая короткими ножками, он поигрывал тросточкой в самом приятном расположении духа.

Ему сообщили, что ученейшего доктора Кинроса можно найти сейчас за чаем у мадам Нил, в саду за виллой этой милой особы. Ему, Аристиду Горону, предстояло известить обоих, что дело Лоузов благополучно завершено.

Мосье Горон осветил улыбкой всю рю дез Анж. Дело Лоузов послужило к вящей славе полиции Ла Банделетты. Из самого Парижа приезжали сюда репортеры, особенно фотографы.

Мосье Горон никак не мог понять, почему Дермот потребовал, чтобы в связи с процессом не упоминалось его имя, и, главное, отказался фотографироваться.