Из Рассказов о Гагарине   ::   Нагибин Юрий

Я вижу звезды Возничего, самого приветливого из всех созвездий",- писал Вертер в своем последнем письме Лотте, затем прозвучал выстрел.

Вертер - это псевдоним молодого Гете, ему вручены гетевские любовь и мука. Если б Гете не был наделен высочайшим даром сублимации, создающим писателя, он пролил бы кровь, а не чернила, кровь собственного сердца. И его последнее беззвучное рыдание было бы о звездном небе...

Твоих лучей неяркой силою

Вся жизнь моя озарена.

Умру ли я, и над могилою

Гори, сияй, моя звезда,

молил свою звезду народный поэт.

И не страшась обвинения в плагиате, ибо не со слуха, а из души рождались слова, ему вторил Иван Бунин:

Пылай, играй стоцветной силою,

Неугасимая звезда,

Над дальнею моей могилою,

Забытой богом навсегда!

- Юра был странный мальчик, - вспоминает Анна Тимофеевна Гагарина. Все приставал: "Мама, почему звезды такие красивые?" Пальцы сожмет и так жалобно, будто ему в сердчишке больно: "Ну почему, почему они такие красивые?" Раз, помню, это еще в оккупацию было, я ему сказала: "Народ их божьей росой зовет, или божьими слезками". Он подумал, покачал головой: "Кабы бог был, не было б у нас немцев". Не отдал он богу звезды...

Когда Гагарин, уже сержантом летного училища, приезжал к родителям на побывку, Анна Тимофеевна, проведавшая, что у сына в Оренбурге есть невеста, все расспрашивала его: какая, мол, она, наша будущая сношка?

- Да разве объяснишь? - пожимал плечами сын.

- Уж больно интересно!

- Я же показывал карточку.

- Карточка - что! Мертвая картинка. С личика, конечно, миловидная, а за портретом что? Какая она сутью?

- Я не сумею сказать, - произнес он растерянно.

Разговор шел в звездном шатре августовской ночью. Гагарин поднял голову, и взгляд ему ослепила большая яркая граненая и лучистая звезда.

- Вон, как та звездочка! - воскликнул он радостно.

Мать серьезно, не мигая, поглядела в хрустальный свет звезды.

- Понимаю... Женись, сынок, это очень хорошая девушка...

...Необыкновенный человеческий документ - запись разговора Гагарина с Землей, "Кедра" с "Зарей" во время знаменитого витка. Вся отважная, веселая и глубокая душа Гагарина в этом разговоре. Он был то нежен, то насмешлив, то мальчишески дерзок, когда, узнав голос Леонова, крикнул: "Привет блондину! Пошел дальше!" А как задушевно, как искренне и доверчиво прозвучало это: "В правый иллюминатор сейчас вижу звезду... Ушла звездочка, уходит, уходит!.."

Когда Герман Титов вернулся из своего полета, он сказал Гагарину:

- А ты знаешь, звезды в космосе не мерцают.

Гагарин чуть притуманился.

- Не успел заметить,- ответил со вздохом. - Всего один виток сделал.

- В другой раз приглядись.

- Да уж будь спокоен...

Но не было этого другого раза, а Гагарин сам стал звездочкой, приветливей самых приветливых звезд в созвездии Возничего, на "хранимых предвечным" небесах.

Тост

Свадьбу играли в доме Горячевых. Звучит громко, а состоял этот "дом" из одной-единственной, правда, большой комнаты, где обитала вся Валина семья. Раздвинули обеденный стол, другой у соседей одолжили да еще кухонный приставили, а все равно не хватает мест по числу ожидаемых гостей: многочисленной родни, невестиных подруг, друзей жениха, молодых военлетов. Сняли с петель дверь и положили на козлы, накрыли белой крахмальной скатертью - чем не стол? Только у Дергунова все рюмка падала, его место как раз против дверной ручки пришлось. А может, он нарочно заставлял рюмку падать - для веселья? Было много хороших слов, и тостов, и криков "Горько!", а вершиной праздника явились, конечно, беляши, приготовленные искусными руками Валиного отца, шеф-повара. Но, в общем, застолье получилось нешумное, серьезное, словно бы задумчивое.