Из тени в свет перелетая   ::   Садур Екатерина

- Я без билета, но здесь работаю, - сказала Инесса билетерше. Пропустите меня!

Рабочие сцены молча проводили нарядных детей, покупали в фойе батончики "Шалунья". Билетерша лениво посмотрела на раскрашенное лицо Инессы и на бледное Лизино, едва заметно повторяющее черты Инессы, и зашлась в крике.

- Все вопросы к администратору! - выдохнула она напо

следок.

Инесса с Лизой смотрели "По щучьему веленью" из будки освети-теля Сережи.

- Мне не жалко, - сказал Сережа. - Только громко не хлопайте!

Внизу на сцене актеры, тонкие до прозрачности, в детских по росту костюмчиках, изображали детей.

- Смотри, Лиза, смотри, - шептала Инесса. - Это и есть театр!

Густой запах духов "Пируэт" заполнил небольшую будку осветителя. Осветитель наливал водки в стакан на три пальца, отпивал чуть-чуть сам и молча протягивал Инессе.

На обратном пути слегка пьяная Инесса Донова говорила:

- У нас в театре хорошо. Я мелочь часто под столиками в буфете нахожу. А после детских спектаклей платочки там разные, заколочки и дру-гие глупости. Особенно в каникулы... Вот я держу тебя за руку, Лизонька, ладошка у тебя теплая и сухая. Других за руку возьмешь - ладони потеют, идти тошно. А у детей, у них у всех ручки легкие...

В магазине, в очереди в молочный отдел, Антонина Взвизжева кричала:

- Эта алкоголичка, она нас с вами позорит! Отец Александр ехал вчера домой на своей "Волге", а она бросилась прямо под колеса, и ведь не пьяная вроде была. Он "Волгу" остановил, вышел к ней, а она упала ему в ноги. Лежит прямо в ногах, сапоги его кожаные обнимает и прохода ему не дает! Книжку свою дрянную со стихами сунула... Ведь ей, алкоголичке, книжку выпустили... Она просто всех наборщиков в типографии напоила! Стали бы они так ее стихи печатать! Знает, как к кому подойти... Отца Александра патриархом назвала, а он протоиерей, не по чину ему, хотя он и на "Волге"!

На улице через витрину видно было Инессу Донову. Она безмятежно сидела на ступеньках магазина и пересчитывала собранную мелочь.

- Ну что, много выклянчила? - спросила Антонина, когда Инесса вошла в магазин.

- Зато у меня ребенок в кримплене! - отвечала Инесса, занимая очередь. Антонина шла вдоль очереди с пакетом молока, припадая слегка на больную ногу, чтобы скрыть хромоту.

- Я всегда знала, что вы прибедняетесь, раз вам на кримплен хватает.

И тут вдруг из пакета брызнула струя молока. Антонина замерла, озираясь. Очередь притихла. Тогда она сжала слегка пакет своими желтоватыми пальцами, чтобы еще одна струя молока брызнула, как будто бы в очереди были одни младенцы и она всех их хотела накормить, и они послушно потянулись к ней, к брызгам молока из желтых сморщенных рук. Молочные струи летели на руки, на одежду и, потемневшие, стекали на пол, только в лица не попадали.

- Ведьма... - прошептала Инесса Донова в наступившей вдруг тишине. Так ты ведьма...

Когда Лизу отдали в школу, в первый класс, учиться было легко. Учительница Лия Ивановна учила детей считать, писать и ненавидеть Бога. Обещала на лето лагерь труда и отдыха.

Весной, в последних числах мая, когда старшие дети сажали изгородью кусты боярышника, над школой прибили выгоревшую надпись "Летний лагерь "Орленок"". Первоклассники рыхлили клумбы, поливали анютины глазки.

- Айда, ребята, в боярку! - звал уставший Димка Югов. - Хоть поссым!

Бросив лейки, первоклассники побежали в кусты боярышника.

- У меня вчера вон до того куста долетело!- хвастался Югов, направляя теплую струю в летние заросли.

Лия Ивановна, увидев опустевшую клумбу, крикнула:

- Почему перестали рыхлить почву?

Из боярышника слышались голоса. Лия Ивановна бросилась в кусты. Она проломила живую изгородь.

- Вот кто истребляет зеленые насаждения! - кричала расцарапанная Лия Ивановна, выволакивая из кустов первоклассников.