Изустный период в г Покровске   ::   Кассиль Лев

Принимал ли Маяковский ванны, так и не знаю, но что баню мне за это в кружке задали, это знаю, и очень хорошо знаю.

- Что же это ваш Маяковский? - укоризненно говорили кружковцы, нехорошо без штанов-то.

И крыть было нечем.

Владимир Владимирович, будете еще в Саратове, ходите в брюках.

Когда стали толстые и тощие журнальчики блефать на Леф и Маяковского, друзья мои из клуба Халтурина ходили огорченные:

- Читали Полонского? Что же это? Ругань все. Нехорошо.

И своими силами "опровергали". Брали в полон Полонского, ошельмовали Ольшевца. Ну, а других Лежнячьих вообще не бьют.

Незадолго до моего отъезда кружок совместно с АППом устраивали большой литературный вечер в рабочем районе.

Я приготовил Маяковского. Все, и даже кружковцы, отговаривали. Не поймут, дескать, рабочие.

Я человек упрямый. Читал Маяковского.

Зал громадный. Театр недостроенный. Кирпичные стены. Стропила. Акустика паршивая. И битком. Тысячи полторы. Железнодорожники, деревообделочники и костемольщики.

Прочел с подъемом. Дошло. Шибко хлопали, топали ногами и дружно орали "быс".

Один машинист знакомый, драмлюбитель страстный, просил потом "списать стишок". Очень ему понравилось - "налево посмотришь - мамынька мать, налево - мать моя мамочка".

- Хорошо, - говорит, - написал, сукин кот. Не ругается, говорит, - а совсем как будто. И сказали вы стишок классно.

Шкловский говорит, что он воскресил в России Стерна. Научил нас читать его. Все думали, скучный, скучный, а оказалось интереснейший писатель. Шкловский очень гордится этим.

Я научил покровчан читать Маяковского. И я тоже очень горд. В покровском масштабе.