Извините, господин учитель   ::   Каринти Фридеш

", часто смеясь и то про себя, то вслух отмечая: "До чего же точно! До чего правдиво!" Должно быть, и смеялся и восклицал я довольно громко, потому что мой сосед, семиклассник, книголюб, участник многих читательских конференций и, надо сказать, весьма опытный для своих лет оратор, прибежал ко мне узнать, что я читаю.

Я ответил, что читаю повесть о будапештском мальчике, о том, как он учился в гимназии в пору, когда существовала еще австро-венгерская империя, задолго до первой мировой войны, в самом начале нашего века...

И тут сосед задал мне интересный вопрос. Он иногда дома задает интересные вопросы. На читательских конференциях и встречах с авторами книг он обыкновенно держится очень солидно, даже надменно: ставит перед писателями задачи, подсказывает им темы. А потом, дома, спрашивает меня, например: "Откуда писатели всё берут - из жизни или из головы?" И я с радостью вижу, что он все-таки юный читатель, и стараюсь как можно яснее ответить на его непростые, хоть и наивные вопросы. Сейчас он спросил меня:

"Но вы же не учились в австро-венгерской гимназии в начале века? Откуда же вы можете знать, что повесть правдивая?"

В самом деле, откуда? Откуда нам известно, что написанное правдиво, если с нами никогда не происходило того, что с героями книги? Откуда это ощущение: "Как точно!..", если мы не были в той же обстановке, что они?.. И я снова - не в первый раз - задумался над этим свойством художественной правды.

К примеру, все мы ничуть не сомневаемся в том, что Чапаев был именно таким, каким изобразили его писатель Фурманов и артист Бабочкин. Проверить, таким ли был Чапаев, для нас невозможно, но это, кроме того, и не нужно. Потому что бывает ведь и не так, как в этом примере, а наоборот: тебе известно, что в жизни все было так, как написано в книге,- книга документальная, герои ее живы и подтверждают, что все описано верно,- а все-таки читаешь и не веришь. В чем же тут дело?

А в том, что правда искусства рождается лишь тогда, когда изображенное художником, писателем пережито им. Иногда то, что описано в книге, взято из жизни писателя, было с ним самим, а иногда, "это было с бойцами, или страной, или в сердце было моем". Так или этак, но не иначе возникает правда искусства. Еще ни одному писателю не удалось создать художественное произведение о том, что его не взволновало, и вызвать у читателя ощущение достоверности.

Я бы сказал, что художественная правда не нуждается в проверке, потому что она не поддается подделке. Правда документа, факта может быть оспорена, потому что может вызвать сомнение подлинность документа или истинность факта. Художественная правда неопровержима. Вы не раз убедитесь в этом, читая Фридьеша Каринти.

М. Бременер

ИЗВИНИТЕ, ГОСПОДИН УЧИТЕЛЬ...

ПОВЕСТЬ

ВСТУПЛЕНИЕ

Крадучись, я миновал школьный двор - уже, наверно, не меньше половины десятого. Вымершие коридоры звенят тишиной. Проходя мимо закрытых дверей классов, слышу приглушенный гул. Сердце сразу сжимается в комок и резко стучит.

На втором этаже, справа от учительской, дверь шестого класса "Б" приоткрыта - проветривают. Сдергиваю шапку, засовываю ее в карман. Затем осторожно протискиваюсь в дверную щель, поворачиваю голову к кафедре и, пригнувшись, продолжаю на цыпочках двигаться вперед. На последней парте, у самой печки, пустует место.

Учитель не глядит на меня, лишь слегка кивает - все в порядке, он решил, что я тот самый ученик, который пять минут назад попросил у него разрешения выйти. Мне везет: не опрокидываю плевательницу и даже не задеваю корзины для мусора. Наступаю на огрызок булки, поворачиваюсь на носках и плюхаюсь на свободное место. Рыжий, весь в веснушках мальчик сидит рядом со мной-ну конечно, конечно же это он! Я чуть не подпрыгиваю от радости, от неожиданности, от счастья: это же Бюхнер!

...