Эксцессы   ::   Лимонов Эдуард

Кокаин привел меня в порядок, я преспокойненько стоял через несколько минут готовенький к пляжу и глотал горячий кофе из большой чашки.

"Мы поедим там, на пляже", -- сообщила она, заботливо улыбаясь.

"Ты ко мне по-человечески, и я к тебе по-человечески", -- вспомнил я далекий советский анекдот... С такими словами обращается жена к мужу, подавая ему великолепный обед с водкой в сияющей чистотой квартире, на следующий день после того, как муж преотлично выебал ее...

Пляж оказался забавным и смешанным: нудистско-гомосексуальным. Вокруг были вполне симпатичные рожи, груди и жопы, весьма круглые порой. К сожалению, ассоциация местных жителей недавно одержала судебную победу над нудистами и гомосексуальными нудистами: лежать с голой жопой и сиськами уже несколько недель было нелегально. Эвелин оставила свою пизду закрытой, но обильно посыпанные веснушками сиськи выставила миру на обозрение. Впрочем, мир был дружелюбный. Здоровенные юноши-атлеты или их полуседые аккуратные обожатели не обращали никакого внимания на сиськи Эвелин и круглую жопу и полурастворенную пизду девушки, невинно лежащей на расстоянии метра от меня.

Так как я подозрительно пристально стал изучать большие мягкие сиськи Эвелин и ее обильно-веснушчатую спину с несколькими прыщиками на ней, я решил выкурить джойнт, дабы не обнаружить больше дефектов на ней и таким образом не испортить себе прекрасного драг-настроения. Под неодобрительным взглядом Эвелин, затем потеплевшим (по-видимому, от воспоминания о прошедшей ночи), я скрутил себе под прикрытием ее большой сумы джойнт и закурил. После пары затяжек веснушки исчезли с сисек Эвелин, но, когда я посмотрел на невинно дремлющую, полурастворенную пизду кругложопой девушки, мой член встал, и мне пришлось спешно перевернуться на живот.

Через час Эвелин, у которой оказалось на пляже множество знакомых, повязавши на грудь цветастый шарф, отправилась за едой. Вернулась она с хат-догами и сладкой тушеной капустой. Хат-догов я, к своему удивлению, проглотил целых три. После еды Эвелин сняла шарф с груди и, улегшись на спину, почти мгновенно заснула. Я некоторое время понаблюдал за растрескавшимся соском одной ее груди, и мне захотелось ее выебать. Отвращение к ней, а одновременно и желание еще более усилились, когда она вдруг захрапела и вскоре после нескольких пробных трелей перешла на постоянный, не очень громкий, но тщательно оркестрованный храп. Я лежал, и хуй мой, вдавливаясь в песок, зудел, и я думал о том, как глупо лежать между двух пизд, хотеть их, а законы общества не позволяют тебе тут же утолить твое желание.

"Полиция!" -- прервала мой огненный бред полурастворенная пизда. Она спешно натягивала юбку и, натянув, плюхнулась на спину и прикрыла массивные сиськи зеленым лифчиком крошечного размера. "Разбудите же вашу подругу, полиция..." "Что? -- не поняла Эвелин. -- А, полиция..." -- сказала она спокойно. И повязала вокруг груди шарф. Оглядевшись вокруг, мы обнаружили толстого человека в громадных черных штанах, с ремня вниз спадал живот Гаргантюа. Человек был в голубой рубашке с шерифской звездой, от которой, всплескивая, лучами отлетало в разные стороны солнце, и широкополой черной шляпе с эмблемой. За ним, переступая через лежащих, пробиралась точно так же одетая женщина. Когда полицейские отошли на достаточно безопасное расстояние, Эвелин сняла с грудей шарф, а очень кругложопая девушка, повозившись, высвободила из юбки свой почти лошадиный зад.

"Хорошо бы подержаться за ее зад", -- грустно помечтал я.

К шести вечера, купив по дороге всевозможных напитков, из алкоголя, впрочем, только пива, мы вернулись в апартмент моего драг-дилера. Вернулись для того, чтобы совершить мескалинное путешествие.