Юдоль   ::   Лесков Николай Семенович

Перепуганные же девчонки все на меже в полыни сидели до вечера, притаившись как зайчики, и, сами себе не могли сказать - чего они испугались; а когда солнце стало заходить за тот самый лес, куда унесли Кожиена "лобанить", - девчонкам сделалось "еще больше ужасно", и они выскочили и бросились бежать в деревню без веников, за что их встретили с строгостью - оттрепали за косы и пообещали еще "выдрать крапивою", отчего они и умолкли, чтобы не навлечь на себя чего-нибудь еще худшего.

Так Кожиена бык забодал и на рогах забросил.

С той поры уже никто и нигде не видал шатающегося шорника Егора, - и как не нужен был ему паспорт, так не нужна была ему и могила; но в память его были совершены некоторые немаловажные дела.

IV

У нас на чищобе, недалеко за гуменником, стоял дрянной сараишко, который называли "старым половнем", хотя он никогда никакого "гуменного" назначения не исполнял и даже для него не годился.

Сараишко этот сгородили для себя смоленские "копачи", или "грабари", приходившие выкорчевывать пни от сведенного на этом месте леса. Копачи, окончив свою работу, ушли, а огороженный ими дрянной сараишко оставался неразобранным, может быть потому, что дрянной материал, из которого он был сколочен, не стоил и разбора.

Крыша сарая давно вся сотлела и просетилась, воротища упали и висели на одной "пятке", и никто в этот сарай не ходил, кроме солдатки Наташки, которую, впрочем, велено было гонять отовсюду. И вдруг в одну ночь этот так называемый "старый половень" сгорел, как свечка!

Было тихо и темно, и вдруг в то самое время, когда мы поужинали, значит, часу в одиннадцатом, - небо озарилось теплым и очень приятным желтовато-розовым светом.

Сначала всем показалось, что это будто так восходит "рыжая луна", но оказалось, что это старый половень горит.

На пожар успели сбежаться многие, но половня не растаскивали и не заливали, так как отец считал его ничего не стоящим; но хозяину, однако, был интерес узнать: отчего могла загореться эта необитаемая и никому не нужная постройка?

Думали сначала на цыган или на поляков, но ни цыган, ни поляков нигде не видали; потом падала мысль на поводырей слепого Нефеда, которые курили трубку, но Нефед и его слепой товарищ и их поводыри, оказалось, "пели Лазаря", где-то далеко у чудотворца на празднике, и тогда староста Дементий - старовер и врат курения - подал мысль, что не виновен ли в этом кто-нибудь из молодых "трубокуров", и это первое подозрение Дементий обобщил с другими известными ему подозрениями насчет маленькой солдатки Наташки - шустрой бабенки с огромным renommee {Репутация (франц.).} всесветной куртизанки, из-за которой в деревне было много беспорядка не только между молодыми людьми, но и между старыми.

Дементий Васильич непременно хотел по этому случаю "кое-кого взбрызнуть" или "пострекать", до чего он, как коренной "начальник" старого фасона, был большой любитель; но когда он захотел "пострекать" кучерявого сиротинку Вукола, то отколь ни возьмись появилась сама солдатка Наташка и закричала:

- Не смей трогать Вукошку - это не он... я видела, кто половень сжег.

И Наташка вдруг, не обинуясь, назвала трех самых обстоятельных хозяев в деревне...

И те были призваны и повинились, что они действительно были в "старом половне" со свечой из Кожиенова сала и, вероятно, как-нибудь по неосторожности, и проч.

Дело было уже не в том, как они заронили огонь в половне, а в том: отчего было произнесено упоминовение о "свече из Кожиенова сала"?

Все это сейчас же окутал густой мрак самой тщательно скрываемой тайны: отец взял всех трех мужиков к себе в кабинет и заперся с ними на ключ вместе со старостою Дементием.