Югославская война   ::   Валецкий Олег

Помимо всего прочего, речь здесь шла не о диковатых албанцах Косово и Метохии, для которых оружие — часть народной традиции, так же, как и нападения на сербские государства и народ, и даже не о хорватах и мусульманах, имевших немалое количество достаточно обученных боевиков, а о европейски цивилизованном народе, по существу и не бывшим балканским. Дело не в недооценке словенцев, но в самой народной психологии такого типа, довлеющей в XX веке в Западной Европе, которая может и не мешает ведению войны государством, но для организации весьма тяжелой партизанской войны никак не подходит. Словенское руководство, правда, не сидело сложа руки и смогло создать «специальные» (специального назначения) силы в МВД и в армии, создаваемой на базе ТО (территориальная оборона — составная часть ЮНА, в основном находящаяся в резерве и разворачиваемая местными органами гражданской, администрации для содействия ЮНА во время войны с «иностранными агрессорами», в том числе для ведения партизанской войны). Эти силы послужили ей как главные ударные отряды по борьбе с ЮНА и с местными сторонниками югославской власти, внезапно ставшей «оккупационной». Со стороны словенского руководства довольно разумно было создание в составе своей новой армии специальной бригады «Морис», игравшей вместе со специальными силами МВД (ранга усиленного батальона) роль не только главной силы, но и ядра для остальных тридцатитысячных вооруженных сил, а в особенности для еще где-то ста восьмидесяти тысяч новомобилизованных (часто весьма условно, ибо даже стрелкового оружия многие из них не имели) словенцев, пополнивших вооруженные силы с началом войны. При создании таких специальных сил не обошлось без поддержки извне, в особенности из Германии, видевшей традиционно в Словении одну из собственных земель, и не случайно, что образцом для бригады «Морис» была GSG—9, группа по борьбе с терроризмом пограничных сил ФРГ. Подобная организация, несомненно, являлась весьма передовым методом военного строительства, особенно в условиях гражданской войны, в которой и без того довольно нерациональные современные методы всеобщей мобилизации оказались непригодными.

В тоже время, общая численность словенских «специальных» сил достигла всего несколько тысяч человек. Однако даже при полнокровной поддержке, которой на деле не было, трех десятков тысяч остальных бойцов вооруженных сил Словении и еще нескольких десятков тысяч новомобилизованных резервистов было недостаточно для того, чтобы на равных противостоять даже силам Люблянского и Мариборского корпусов ЮНА и силам пограничной стражи ЮНА, размещенным в Словении. К тому же в Словении далеко не все словенцы, а тем более люди других национальностей, в особенности сербы, были сторонниками словенского сепаратизма, да и в тогдашней Европе главным образом лишь спецслужбы Германии и Австрии активно помогали этим сепаратистам по уже знакомым сценариям (Чехословакия 1968 года и второе чешское издание в «бархатной революции» Гавела) .

Далеко не все словенские националисты были ярыми противниками сербов, как это было с хорватами, куда активнее тогда выступавшими не столько против Югославии, сколько против сербов. У словенцев же исторически особых противоречий с сербами не было. В новой Югославии их быть в большом количестве тоже не могло, ибо Словения не граничила ни с Сербией, ни с сербскими землями в Хорватии, а сербы, переселившиеся в Словению, не были какой-то единой организованной и действующей силой, и в значительной мере были уже ассимилированы.