Как Козлодоев влюбился   ::   Исаков Геннадий

---------------------------------------------

Исаков Геннадий

Как Козлодоев влюбился



Геннадий Исаков

КАК КОЗЛОДОЕВ ВЛЮБИЛСЯ

Аскольд Васильевич Козлодоев заболел. На него свалился грипп, а он с детства не переносил его. Кости болели, кожа излучала жар, все ныло, настроение опаскудилось. Он лежал измученным трупом с красными бесноватыми глазами и сопливым носом, зарывшись в свалку из одеял и телогреек. Лекарства никакие не принимал, потому что издавна принимал медицину за вредное шаманство, которое только мешает перестройке организма для борьбы с болезнью. И действительно, в нем что-то происходило, очень похожее на сплошной разлад. Что-то там не получалось.

В общем, Козлодоев приготовился помирать. Дядя Федя и инженер Петрович привели к нему старую старуху пенсионерку, чтобы та присмотрела за дураком.

- Васильевич, - сказали ему, оцепенело уставившемуся на ветхое создание, - это Софья Алексеевна. Она ухаживает за сомнительными.

- В каком смысле? - Помрачнел больной.

- За покойниками. - Неожиданно здраво раз?яснила свой профиль старуха. - Которые пока живые.

- Из монастыря, что ли? - Осатанел и удивился Козлодоев говорящей кукле.

- Напрасно ты так. Потом еще спасибо скажешь. - И ушли, как бросили на произвол стихии.

Они все это сделали напрасно. Видно, чтобы смерть не показалась сахаром. Что тут началось! Старуха, оказывается, знала полтора миллиарда слов и время зря тратить не собиралась.

- Как тебя зовут-то? - Спросила, снимая шляпу и пальто, под которым скрывалось нахальное платье. Увидела зеркало, подбежала, прихватив свой саквояжик, и тотчас же принялась гримасничать и рисовать узоры на лице прошлогодней фиалки. И вытряхнула довольно много слов о благотворительной роли красоты женщин в излечении мужчин. "Вам на благо нас не жалко".

- Еврейка, небось?

- С чего это?

- Говоришь, как Голда Мейер.

- Я ассирийка.

- Да таких и не бывает. Меня зовут Аскольдом.

- Господи, какая мерзость! Скалы и лед. Ты не варяг? "Мы в море родились, умрем на море!" - Фальшиво пропела. - Мама-то как звала?

Она подошла и поразила. С плеч падает цыганский платок. На смуглом лице синие губы, на вековых щеках румяна, в ушах по канделябру. Накладные ресницы. А волосы! Есть игрушка такая. "А-а-а!" - кричит черт, выскакивая из ящика. Чтоб страшно стало. Точно не вспомнить, какая прическа у него на затылке, но, наверняка, такая. К тому же у этой - неистово красная.

- Ну, и кого будем пугать?

Что на больного обижаться?

- Не смыслим, значит, в красоте и современной моде. - Констатировала старуха. - Неудивительно. Смыслим тогда, когда существуем. Огненная страсть. Только для бомонда. Ты мужчина или кто? А если не мужчина, то зачем ты? Эх, сирота!

- Колей меня мама звала. А зачем ты ассирийка?

Коля был мокрый, грязный и вонючий.

- Сейчас тебя обмою. Тазик есть? А эта тряпка - полотенце? Дожил! Никакой культуры!

- Потерпи пока гроб принесут. Уж недолго.

А ассирийка тем временем бегала по квартире, выясняя, что где лежит. Заглянула во все шкафы, холодильник. И без конца причитала. "Кошмар! Гадюшник! Грязь, бомжатник!" Ну еще выдавала что-то новенькое. Она знала много слов. С головой после атомного взрыва.

- Ассирийка я затем, чтоб Вавилона больше не случилось. Жена, поди, давно сбежала? С каким-нибудь завхозом из буфета. - Язвила кикимора. - Вон, даже тарелок - ни одной не осталось.

- Порядок отражает комплексы души. Он ограничивает цель. В хаосе фантазия, ни чем не скованный полет воображения. - Философски ответил Козлодоев.

- То-то я смотрю - метла в ведре. Сразу видно - для полетов. А на кухне стартовый комплекс. Летаем без бензина? ЦУП на койке?

- Послушай, выверни ведро. Посмотри чинарик.

- Какая гадость! - Побежала к саквояжику и принесла кисет.